социальных групп, которые в наибольшей степени страдают в сложившейся ситуации.
Это сегодня единственная возможность для восстановления русского гражданского общества, единственная возможность оппонирования власти.
Парадоксальным образом власть может ускорить этот процесс. Если вдруг еще более усилит наступление на население.
Заканчивается Четырнадцатый. Близкие мне люди, я сам задаемся вопросами. Как же нам быть? Как быть людям, когда-то полагавшим, что преодоление коммунизма, его конец будут означать переход в нормальное (свободное, справедливое, безопасное etc.) состояние?
Где найти нравственную (тема добра и зла) и одновременно историческую (бытийственную, явленную в качестве деяния) точку опоры для утверждения иной, не чекистско-полицейской, не грабительски-передельной, не фальшиво-патриотической России. Но – России нормальной (и «великой под знаком понесенных утрат»). Один раз я видел такой мою Родину (с 19 по 22 августа 1991 г.). И никогда не забуду той полноты счастья – «ты русский», восторженной гордости, спокойствия и совершенно, казалось, оправданных надежд…
Так что ж теперь? Ведь все это не исполнилось. – Может быть, с некоторым преувеличением нынешнее мое (да и многих-многих других) состояние определяется словом «отчаяние». Ну, социальное отчаяние (хотя в России личное практически всегда завязано на социальное; у нас privacy так и не стало монадой человеческой экзистенции), вплоть до «оставь свой край глухой и грешный, / оставь Россию навсегда». Конечно, это не надо понимать прямо. Более того, прошу запомнить: мы не побежим («мы» – это многие; «нас» следует квалифицировать как тех, кого ненавидит газета «Завтра»). А «оставь» – в том смысле, что опять не получилось. Отчаяние… И вдруг на ум снова приходит ахматовское: не будем терять отчаяния. Раньше я не понимал этой мысли. Как это нельзя терять отчаяние? В чем его благо? В чем спасительность (напомню: христианство относится к религиям спасения)?
«…Отзвуки на смерть Сталина, на арест Берии, на кампанию в печати в защиту законности прокатились по всей стране и достигли миллионов заключенных, томившихся в концентрационных лагерях. И они начали бастовать и восставать повсюду: в лагерях Коми АССР, Урала, Сибири, Средней Азии и Казахстана. Наиболее важным было восстание в Кенгире весной-летом 1954 г. В восстании приняли участие 9 тыс. заключенных мужчин и 4 тыс. женщин.
Попытка администрации лагеря спровоцировать уголовников на расправу с политическими заключенными обернулась неожиданно всеобщей стачкой и восстанием заключенных. Восстание продолжалось 42 дня. В ходе его заключенные выставили требования политического и социального характера. Среди них: пересмотр приговоров и амнистия, введение 8-часового рабочего дня, превращение лагерей особого режима в обыкновенные, удаление с одежды заключенных номеров, улучшение условий заключения. Восставшие потребовали также приезда из Москвы представителя ЦК КПСС. Восстание