свои вещи. – Лучше пойду спать.
Он поставил ногу на стул.
– Если ты задержишься еще на полминутки, Джанет, и посветишь мне, я смогу развязать эти проклятые шнурки. Они мокрые.
Я взяла у него фонарик.
– Дождь идет?
– Время от времени.
– Ты, по-видимому, ходил на рыбалку?
– Да. Вверх по Страту.
– Удачно?
– Сносно. Я поймал две-три отличные рыбины, а Харту досталась красотка в полтора фунта.
– Харту? А… Хартли Корригану.
– Гм. Не дергай фонарем, девочка.
– Прости. А мистер Корриган еще не вернулся?
– Да нет, вернулся. Он ушел два часа назад. А у меня как раз начался клев, поэтому я остался. Я, конечно, занимался противозаконными действиями, но ты же меня не выдашь?
– Почему противозаконными?
– Сегодня же воскресенье, дорогая. Ты что, забыла? Я должен был, как и Харт, остановиться в полночь.
Сняв второй ботинок, он выпрямился.
– А на подносе нет его улова, – заметила я.
– Что? – Аластер проследил за лучом фонарика, упирающимся в поднос. – И правда, нет… Странно.
– Аластер.
Он резко повернул голову, среагировав на интонацию в моем голосе.
– Что?
Я ответила прямо:
– Пять минут назад кто-то приходил на веранду, повозился немножко и снова ушел.
– Что? А… – Он засмеялся. – Не волнуйся! Это, должно быть, Джеймси.
– Джеймси?
– Джеймси Фарлейн; он был с нами. Он ходит быстрее меня, и он спешил. Он живет по дороге к Стратэйрду.
– Понятно, – сказала я и с трудом сглотнула.
– Ты что, подумала, это вор? Нет, Джанет, всех этих городских ужасов здесь не происходит. На островах никто не закрывает двери. Здесь не воруют.
– Не воруют. – Положив фонарик на стол, я собралась уходить. – Только убивают.
Аластер издал глубокий вздох.
– Кто тебе сказал?
– Родерик Грант.
– Понятно. И ты испугалась?
– Естественно.
Он проговорил в ответ:
– Я бы не стал. Что бы там ни произошло, тебя это не касается.
– Я испугалась не за себя.
– Тогда за кого? – устало спросил Аластер.
Я резко ответила:
– За Хизер Макри, конечно. За девушку… за ее родителей. Что она такого сделала, что этот грязный мерзавец ее схватил? В чем дело? Это убийство не просто странное, Аластер. Я не могу тебе объяснить, но у меня оно вызывает… особое чувство отвращения.
Он ответил нелогично:
– Убийства никогда не бывают приятными.
– Но они бывают обыкновенными, – объяснила я, – а это не просто обычное убийство. Ее не ударили, не зарезали, не задушили в порыве ярости. Ее убили специально, а потом разукрасили. Это хладнокровное, расчетливое и… и порочное убийство. Да, порочное. И именно здесь, где, по твоему разумению, столь извращенных преступлений и существовать не может. Я не перестаю думать об этом, Аластер.
Он