Загадка?
Р: Нет, просто указатель. Считается, что на этот вопрос правильно может ответить лишь тот, кому откроет себя Логос.
А: Я слушаю.
Р: Жизнь человека – это такое же пространство, какое создает писатель». – Лёша закончил отрывок, непонимающе посмотрел на меня. – Отрывок из какой-то пьесы? Что за чушь?
– Это не чушь… Это то, на что я потратил около четырех дней.
– Это Вы написали?
– И да, и нет. Помнишь мою реакцию в субботу, когда я на свой черновик глянул?
– Еще бы! – невесело улыбнулся он. – Я до сих пор недоумеваю, неужели ошибки Вам так сильно мешают? Я, конечно, не пример для подражания, но, несмотря на моё неплохое правописание, я бы не расстроился, ошибаясь хоть в каждом слове…
– Слушай, Лёш. Ты что думаешь, для меня правильно написать так важно?
– Ну, я конечно, понимаю, что Вы уже давно не школьник и подобные вещи навряд ли имеют большое значение…
– Короче! – прервал я его рассуждения, которые меня почему-то начали раздражать. – В прошлый раз я так среагировал потому, что на тех листах, что я тебе дал, все было совсем не так, как должно быть.
– Андрей Иваныч, я не понимаю, – взмолился Леша.
– Когда я читал этот черновик, там нём ошибок почти не нашёл и буквы все на своих местах. А спустя несколько дней – несусветное количество ошибок и буквы исчезли. Понимаешь?
– Это как?
– Да я-то откуда знаю! Просто рассказываю тебе своё случайное открытие.
– Но такого быть не может, – он посмотрел на листы в папке. – Это же чернилами написано, если не ошибаюсь?
– Не ошибаешься. Но и это еще не всё. Тот отрывок, что ты прочитал, составлен из исчезнувших букв.
– То есть, Вы хотите сказать… – он хмурился, силясь понять, как такое вообще возможно. То же самое делал и я всё это время.
– Я хочу сказать, – перебил его на полуслове, – что мои ошибки ложатся во вполне осмысленный текст, который ты держишь в руках. – От моих слов Лёша опять уткнул взгляд в листок, перечитывая про себя записи. – В них тоже много ошибок, и там тоже… – я полез в сумку за другими листами с «обрывками» непонятного мне текста, но не успел их достать.
– Знаете, что! – Лешка вскочил, как ошпаренный, оставив на сидении и папку, и лист. – Я, конечно, понимаю, Вы любите играть. Все ваши эти штучки… Без меня! Мне на дежурство пора, – и, развернувшись на сто восемьдесят, быстро засеменил к лестнице.
– Сбежал, – расстроено вздохнул я. – Вот и доверяй после этого милиции в трудный момент.
На то, чтобы найти «между строк» этот странный отрывок, у меня ушло около четырех суток. Как я вышел из душа субботним вечером и принялся разгадывать необычное поведение черновика, так в среду утром я наконец-то разгадал закономерность букв.
С самого начала меня не покидало ощущение, что «не все так просто». Само собой исчезновение букв из текста уже не тянет на банальность, но, помимо этого, я чувствовал, будто в самом тексте заложена закономерность, некий смысл, пока недоступный моему понимаю. Жизненная философия любого хорошего… повторяю, ХОРОШЕГО журналиста