может, – с явным удовольствием пояснил он, – хочешь камень, хочешь ручку, хочешь шину от машины…
– Шину?
– Ага, – улыбнулся Лёша, не пойми чему радуясь. – Я в детстве с друзьями над этой «дырой» столько экспериментов проводил. Трюк с шиной был одним из первых, когда она, казалось, должна была отскочить, а не застревать в земле, а затем и вовсе поглощаться… Но это только малая часть всех чудес. Андрей Иваныч, надеюсь, Вы сейчас не побоитесь залезть сюда?
– Куда? – отшатнулся я. – В дыру?!
– Да нет, что Вы. За ограду.
Больше не произнося ни слова, по сугробу вверх и – на твёрдую почву. Теперь между мной и Лёшей не осталось преграды.
– Ну а сейчас – гвоздь программы! – торжественно-шутливо объявил он. Между нами лежало как раз то самое место, где только что исчезла лопата.
– Оглянитесь кругом, – продолжил он руководить.
Сделав, как велено, я не заметил в окружающем мире никаких изменений – всё то же мертвое здание за забором, усыпанная снегом дорога да старые дома, о чём и сообщил Леше.
– Вот и ладненько. А теперь сделайте шаг вперёд.
– Ещё чего! – испугался я, стараясь отступить, но сзади мне преграждала путь металлическая решетка.
– Да не бойтесь, всё уже тысячу раз на себе опробовано.
Я присмотрелся к довольному Лёшиному лицу, но никакого видимого подвоха не заметил. Тяжкий вздох обозначил мой страх. Рисковать, так рисковать!
Я сделал шаг…
Что происходит?! Что это за место?
… Лавина сыплющего с небес снега исчезла. Фонарь не горел. Будки и ограды не было, но чуть впереди появился другой деревянный забор. И самое главное – окна заброшенного цеха ярко светились и оттуда доносился звук работающих прессов или наковален. Металлический звон, от которого внутри росло ощущение опасности, разносился по всей округе.
Я оглянулся в поисках Лёши. Нет, он не исчез. Но в то же время это был не он, а лишь его тень, мутная фигура, не имеющая чётких очертаний. Я видел, что он что-то говорит, но не мог слышать его голос, как если бы он находился за плотной стеклянной стеной.
А земля под ногами… и не земля вовсе, а растянутый кусок резины – мягкая, упругая, зыбкая.
А ещё здесь теплее и чуть тяжелее дышать.
Сделав шаг назад, я вынырнул «оттуда». Снег вновь засыпал всё вокруг, страшный опасный звук ожившего завода исчез, и Лёшин голос успокаивал:
– …ойтесь. Нам по первой тоже было страшно, но затем привыкли.
Я учащённо дышал, стараясь прийти в норму.
– Лёш… пойдем отсюда… – заставлял я себя произносить слова, дававшиеся с таким трудом. – Посидим… где-нибудь…
Вокруг вокзала располагалось много разных забегаловок на любой вкус и кошелёк. Я выбрал бильярдную «Пирамида» и не прогадал. Усевшись за единственный свободный столик, попросили у девочки-официантки по бокалу пива и какой-нибудь несложной снеди.
– А сложная у нас и не водится, – невесёлым голосом то ли пошутила, то ли огрызнулась она.
Я