ночь под крышей.
– Ну и отлично, парень. – Улыбнулась потаскушка. С тех пор, как она увидела бывшего ухажёра в таком неприглядном виде, она совсем перестала обращаться к нему на «вы» и позволила себе добродушную фамильярность.
Маргарита подхватила Бланшара под руку. Пройдя несколько шагов, он внезапно остановился и страдальчески взглянув ей в лицо пробормотал.
– Марго, послушай, у меня совсем нет денег. Ни единого су.
– Ну и дурачок ты, я поняла это, как только тебя увидела. – Рассмеялась девушка. – Ладно, не кисни, хотя бы раз я могу позволить себе провести время с мужчиной просто так.
– Как ты добра. – Прошептал Бланшар. – Я уже и не вспомню, когда в последний раз кто-то проявлял ко мне сочувствие.
Эти слова произвели на потаскушку сильное впечатление. Ей всё больше становилось жаль этого длинного, худого недотёпу, что видно разорился до нитки. Вот бедняга, можно сказать с уверенностью, что он порядком голоден и вряд ли его ждёт горячий ужин и тёплая постель.
Дом, куда Эжен привёл спутницу, расположился между красильней и шорной лавкой. Серая невзрачная громадина из четырёх этажей напоминала каземат, своими узкими окнами, лишёнными даже плохонького украшения, хотя бы ящика для цветов на подоконниках. Одни лишь одинаковые ставни, что успели разбухнуть и потемнеть от воды. Когда заспанная привратница, оплывшая старуха в неряшливом капоте, открыла дверь, в нос тотчас ударил запах грязного белья, прокисшей еды и прогорклого сала. Старуха не выразила никакого интереса к вошедшим. Она попросту вернулась к себе и захлопнула дверь. Теперь на лестнице стало совсем темно и парочке пришлось пробираться наверх ощупью. На третьем этаже в длинном коридоре тянулся ряд дверей, выкрашенных коричневой краской, облезшей от времени. Из-под некоторых из них пробивалась узкая полоска света и можно было, хотя бы не наставить шишек, спотыкаясь о всякий хлам, что неряхи выставляли за дверь. В коридоре то и дело слышалась ругань, детский плачь, монотонный как осенний дождь, и чьё-то пьяное бормотание. Бланшар отпер предпоследнюю дверь.
– Входи Марго. – Обронил он, чиркая спичкой и зажигая свечу.
Комната была очень маленькой и такой узкой, что и двоим не повернуться. Скромная кровать, стол и два стула. Больше ничего из мебели не вошло. Стол вплотную придвинули к окну, лишив себя возможности подойти и выглянуть на улицу. Но эта была вовсе не существенная потеря. Окно выходило во внутренний двор, лишённый зелени. К тому же, снизу поднималась отвратительная вонь прокисшей еды. Живущие в доме хозяйки не утруждали себя аккуратностью и кидали объедки и протухшую пищу прямо в окна.
Но, девушку совершенно не смущали; ни вид убого жилища, ни запах, ни визгливая ругань соседей за стеной. Она слишком хорошо знала жизнь бедноты и не находила в этом ничего особенного. Бланшар снял с себя промокшее насквозь пальто и скомкав газету, швырнул её в маленькую чугунную печку, стоявшую посреди комнаты.