совершенно не видел другого выхода. Тётка не пустит его на порог, злорадно упиваясь своей прозорливостью. Друзей, что могли бы приютить его хотя бы на некоторое время, у него никогда не было. Он искренне считал себя выше и умнее окружающих. Свободное время он старался посвящать письму, или прогулкам в одиночестве, пытаясь строить в уме сценки и диалоги, которые вернувшись домой, аккуратно заносил в истрёпанный блокнот. Прижав к себе жалкий сундучок, куда запросто вместилось всё имущество, Эжен направился на верную гибель.
Голова Бланшара кружилась, названия улиц и переулков расплывались перед глазами. Он совершенно сбился с дороги ведущей к реке. Мелкий снег сыпал с самого утра, но тотчас таял, едва коснувшись мостовой и ничуть не прикрыл раскисшую грязь на обочинах. Тощее заношенное пальто грело не больше чем лист лопуха, если бы молодой человек прикрыл им плечи. Пальцы, сжимавшие поклажу, покраснели и ему приходилось то и дело останавливаться, что бы подышать на них. Иначе, они и вовсе примёрзнут к железной ручке. Эжен уже давно потерял счёт времени, наверное он кружит по улицам более двух часов. Холод так сильно одолевал беднягу, что он невольно стал жаться ближе к лавчонкам, воображая, что возле них гораздо теплее. В очередной раз сделав остановку, он опустил поклажу на приступку, заляпанной брызгами проезжающих повозок витрины, и прижал к губам указательный палец, что буквально кололо иголками. И тут, взгляд его скользнул по листу серой бумаги с объявлением о сдаче мансарды в наём. Бланшар машинально прочёл написанное, и посмотрел на дом возле которого оказался. Вид у серого двухэтажного строения был столь жалким, что молодой человек внезапно почувствовал надежду. Не может быть, что бы хозяева решились сдать комнату в эдаком месте дороже, чем его прежнее жильё. И Бланшар решился войти. В конце концов, помереть он ещё успеет. Если комната уже сдана, или плата высокая, стало быть, он направиться исполнять свой замысел. По крайней мере, немного согреется болтая с хозяевами, иначе от холода скончается раньше, чем доберётся до речки.
На первом этаже располагалась мастерская башмачника. Свет проникающий через витрину был довольно скудным, но достаточным, что бы разглядеть беспорядочно сваленные в кучу у стены рваные башмаки, куски кожи для заплаток и деревянные колодки, отполированные до блеска примеркой обуви. Запах вара, грязного помещения и сырых кож окутали его прямо с порога. Мастерскую держал старик Вольжан со своим сыном, Раулем. Беглого взгляда хватило что бы понять, владельцы еле сводят концы с концами. Борода Вольжана топорщилась в разные стороны и напоминала облезлый веник. Светлые, словно белёсые глаза совсем скрывались под широкими бровями. На всём лице только и выделялся уныло повисший нос с капельками пота. Его сыну на вид было около тридцати, один глаз несчастного косил так сильно, что зрачок и вовсе закатился внутрь. Приоткрытый рот и неловкие движения указывали,