любых обстоятельствах.
– Ладно, коли так. А то нам трудно будет. – Тяжело вздохнула она.
«Странный человек, – недоумевала Валя, – война, в первую очередь должно беспокоить, что будет с Сергеем, а ее, кажется, это не волнует. Как бы я не осталась – вот что ее тревожит». И тут же оправдала. «Конечно, тяжело им. Но я работала бы, получала зарплату, стало бы легче. Родной внук присмотрен, говорят, внуков больше детей любят. А теперь, если Сергей уйдет на фронт, как мне быть? Пойти работать, а куда ребенка деть? В ясли устроить очень трудно – мест не хватает. Будут ли работать институты? Наверное, медицинский будет: врачи нужны фронту. Может быть, их даже раньше выпустят?» Ей казалось, что она так много знает: вполне может работать. А может быть, не так уж и страшно? Дадут прикурить фашистам, как в финскую, да и по домам? И война скоро кончится. «Ах, Сережа, Сережа где ты? Что с тобой? Жив ли ты? Здоров? Болен? Ни одного письма за всё время».
Защемило сердце. Почему-то было страшно от чего-то большого, неумолимо надвигающегося на нее, как кошмар. Она как автомат вышла в сени, взяла коромысло, ведра, пошла за водой.
Приседая под тяжестью полных ведер, скользя, поднималась в крутую гору по узкой, глинистой, в зеркалах луж тропинке. Из головы всё не выходил Сергей и мысли о том, что теперь с ним будет.
Глава 5
В девятом классе шел последний экзамен. Ребята столпились в коридоре: задерживался Сережка Лоза, ждали его. Учительница дважды закрывала дверь, но та, взвизгнув коротко на высокой ноте, снова открывалась. В щелочку подсматривал его друг, Витька Холодов, высокий ладный парень, с большой русой головой, белыми ресницами и бровями.
Наконец Сережка, сидевший на последней парте, прошел к столу, положил сочинение и вышел. Сломанные под углом густые темные брови высоко подняты над умными круглыми глазами. Небольшого роста, подвижный, он отличался удивительной способностью говорить «в точку». Другой раз на классном собрании обсуждают что-нибудь, говорят много, всё вокруг да около, а он встанет и коротко, просто скажет самую суть, чего с таким трудом искали. Сережка пишет хорошие стихи.
– Ну, как? Ты что писал? – обступили его ребята.
– Базарова.
Галдящей вороньей стайкой вылетели на школьный двор.
– Ребята! Впереди каникулы, целое лето! – высоким тенорком обрадовано кричал Витька, – У-р-р-р-а!
– Ура-а! – подхватили все.
До этой минуты мысли разговоры были об экзаменах, и никому в голову не приходило, что скоро ничего не нужно будет учить, запоминать. Спи, сколько хочешь, читай, что хочешь! А если кто и подумал, то это казалось очень далеким; еще висела над головой тяжесть испытания, давило, всё отметая, слово «надо». И вот – экзамен позади.
– Слушайте! Слушайте! – старался перекричать общий галдеж Сережка. – Надо же как-то отметить окончание учебного года, неужели вот так разойдемся? Давайте завтра в лес сходим!
Ребята