разных документа перепутала. Мол, ходил к директорам с докладом, а листы не те оказались. Получил нагоняй. Подумаешь, велика важность!
– Кого вы подозреваете в возможном покушении на него? – из последних сил задал вопрос старший инспектор.
– Да до чего ж он бестолковый, этот ваш инспектор, милочка! – возмущенно тряхнула головой Караваева. – Я же ему сказала уже три раза, что никому Сашка не был нужен, не было у него врагов в «Зодиаке». Я бы знала, я там каждый день кручусь с утра до вечера. Он же у директоров тоже вроде обслуги был, хоть внешне, вроде, как в друзьях. А на самом деле – принеси, подай! Литвинов его шпынял вечно, даже кличку ему придумал «Лысый». Взрослому-то парню разве не обидно? Но Литвинову было плевать. Ему вообще на все и на всех плевать. Мерзавец, говорю же, как есть мерзавец! Сашка сильно по этому поводу переживал, только виду не показывал. Боялся работу потерять, говорил: «Кто, мол, Ада, за меня мою ипотеку платить будет? Пушкин?»
– Пушкин – это тоже работник «Зодиака»? – поинтересовался совершенно запутавшийся Антонидис.
– Нет, нет, – улыбнулась Софья. – Пушкин – это наше все! Это великий русский поэт, это поговорка такая, я вам потом объясню!
Антонидис, отчаявшись понять, перешел к другой теме.
– Скажите, а когда вы встретили Клименко вчера, вы заметили откуда именно он шел? Может быть, он выходил из какого-то номера?
– Так мы когда на галерею спустились с верхней террасы по левой стороне, так и пошли. У нас номера шестой и седьмой, а у него – второй. Вот навстречу нам и попался, считай, на середине пути. А уж откуда шел, не знаю. Он не сказал, а я не спрашивала. Ладно, пора мне.
Аделаида Павловна встала, уперев руки в бока, и свысока посмотрела на замученного старшего инспектора.
– Все, что хотела сказать, я сказала. А вы думайте! Ехали отдыхать к вам сюда, а вон поди ж ты! Кто ж знал, что все так обернется? Вы полиция – вы и разбирайтесь! И что это за отпуск такой, я вас спрашиваю? А? Может мне кто-нибудь хоть что-нибудь объяснить?
Не дождавшись ответа, Караваева презрительно хмыкнула и вышла из номера с гордо поднятой головой с видом человека, исполнившего свой гражданский долг.
Теодорос Антонидис в полном изнеможении, откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и покачал головой. Управляющая виллой посмотрела на него с искренним сочувствием.
Часть шестая
Иногда, идя назад, ты идешь вперед.
– Ну вот, как-то так, – эффектно встряхивая копной рыжих волос, сказала Софья, выключая диктофон, лежавший на скатерти. – Сами видите, что от этих разговоров толку немного.
Было раннее утро, и солнце, вставшее над горизонтом, еще не успело раскалить каменный лабиринт Хоры, но уже заливало ярким светом и сад, едва просохший от утренней росы, и террасы, и номера виллы, окна которых выходили на восток. На круглых белых часах, висевших на стене,