К. Симонова. Больше я ничего так и не получил от него. Но Симонов все же ответил, хотя бы и так. И это его отличает от остальных, например Гамзатова, которые даже не ответили. К симоновскому ответу хочу добавить еще: когда меня власти все же арестовали в 1968 году, то Лариса обратилась за содействием к Симонову. Он сначала увиливал от встречи с нею под разными предлогами. Под конец Ларисе было сказано женой Симонова, что он отказывается ее принять. Пояснений никаких Ларисе не дали. Это тоже вполне по-симоновски. Когда я узнал по выходе из лагеря об этом ходатайстве Ларисы, то не удивился. Если бы я мог дать совет Ларисе в то время, я бы не советовал ей обращаться к Симонову. Это же более чем на сто процентов «государственный» гражданин – писатель – депутат.
А вот как реагировал на такую же просьбу Ларисы и нескольких моих знакомых известный своим свободомыслием поэт Е. Евтушенко. К нему пришли домой, и пришлось ждать около двух-трех часов, пока он проснется. Когда же он принял посетителей и они попросили его принять участие в судьбе Марченко, то он сказал, что «не читал еще книги „Мои показания"», но обязательно прочитает и тогда что-нибудь предпримет, если сочтет нужным. На этом связь с Евтушенко и оборвалась.
Я вовсе не хочу сказать, что все люди оставались такими же безучастными или отзывчивыми по-захаровски. Были и такие, которые предлагали свои услуги и мне лично, когда я был еще на свободе, и потом, когда меня посадили. Они многим рисковали тогда. И я не имею права еще и сегодня назвать их фамилий и выразить им публично свою благодарность, потому что и сегодня им это не простится властями, «навсегда покончившими с произволом и беззаконием».
Весной 1968 года я был приглашен одной своей приятельницей на ее вечер в ЦДЛ. Там должно было состояться чтение ее нового произведения. Вечер должен был начаться где-то часов в шесть. Я приехал в Москву часа за два-три до начала и, как всегда, встреченный агентами КГБ на платформе Ярославского вокзала, в их сопровождении направился к Ларисе на службу. С ней вместе мы должны были отправиться на вечер. Лариса тогда работала у Никитских ворот на улице Щусева, и мы с ней решили в промежутке между окончанием ее работы и часом, назначенным для чтения в ЦДЛ, поужинать в ближайшей чебуречной на улице Палиашвили. Когда мы уже выходили из чебуречной, к нам подбежали несколько человек в штатском, среди них были и знакомые мне по слежке за мной. Они стали тащить меня в подъехавшую машину, а Ларисе сказали, что она может быть свободной. Лариса вцепилась в меня, и мы стали сопротивляться. Я опять стал кричать, и скоро вокруг нас собралась порядочная толпа. Как раз кончился рабочий день, и на улицах было полно народу. Те, кто нас хватал, были в штатском. Ни одного из них мы не видели ни в форме милиции, ни КГБ. Ни у кого из них не было даже повязок дружинников. Когда меня отделили от Ларисы и пытались силой втолкнуть в черную «Волгу», к нам подошел какой-то тоже в штатском, но до этого не вмешивавшийся в происходящее. Он подбежал с папкой в руках и стал мне объяснять, чтобы