в молодости, что человек не обладает способностями или талантами, он начинал изо всех сил демонстрировать свою лояльность и делал общественную карьеру. В советское время он пытался попасть в комитет комсомола, в профсоюзные деятели. Карьера очень многих советских начальников началась со студенческой скамьи.
Правда, со временем обнаружилось, что ориентация на простоту привела к примитивности и косности самой «управляющей системы», проявившей свою непригодность для эффективного контроля за человеком и обществом. Но в свое время она срабатывала весьма эффективно, не подпуская к власти людей, способных ее реформировать.
Итак, главное для власти – лояльность, признание, хотя бы внешнее, полной зависимости от государства. Ради этого власть готова терпеть и очень умных, и очень выдающихся, лишь бы не ставились под сомнение ее компетентность и необходимость. Это принятие полной зависимости было условием сохранения возможности творчества, возможности самодеятельности и даже приватной жизни. Так, в СССР подчинение планированию было гарантией некоторой хозяйственной автономии, барщина на колхозном поле давала возможность пользоваться личным подсобным участком, написание оратории «Диалектика природы» обеспечивало личную творческую свободу.
И тем не менее никакой власти, даже самой тоталитарной, никогда не удавалось весь народ превратить в послушных, безотказно функционирующих винтиков. Масса не является чем-то однородным, наподобие студня, который можно толкнуть с одного края, и волна пройдет через весь кусок, не встречая никакого сопротивления. Есть люди, работающие в самом аппарате, знающие все правила игры, ритуальные жесты и слова – партийные и правительственные функционеры, высший слой менеджеров государственных предприятий, военачальники и т. д., в больших развитых странах это, как правило, несколько миллионов человек. Они работают и за страх, боясь лишиться своего места, и за совесть, потому что преданы своему делу, своим хозяевам.
Но основная масса отстоит достаточно далеко от власти и связанных с нею привилегий. Более того, бюрократия как власть больше отчуждена от народа. Если король считает себя отцом нации, и очень часто это признавалось всем народом, если ярким политиком-харизматиком восхищаются или смеются над ним, но он всегда в центре внимания, то бюрократический лидер всегда тускл, бесцветен, всегда в тени, о нем ничего нельзя сказать определенного, про него даже анекдоты не сочиняют. Он тем не менее пытается изобразить или «отца нации», или «своего парня». Б. Ельцину, например, очень нравилось, когда его называли «царь Борис». Но как всякий нувориш, прорвавшийся на вершину властной пирамиды благодаря своей исполнительности, бюрократ полон презрения к той среде, из которой вышел. При бюрократической власти никогда не известно, кто правит реально: президент, или группа олигархов, или некий тайный орден.
Поэтому масса чаще всего испытывает инстинктивное недоверие к бюрократической власти и ее лидерам. Ей