никого не было, и он мог свободно разместиться, облокотившись на тесные подлокотники, и вытянуть ноги. Но, с другой стороны, ему хотелось с кем-нибудь поговорить, отвлечься от тоски и скуки, и его пытливый взгляд искал себе следующую жертву.
«Неужели вот так пятнадцать часов куковать?» – размышлял он, прижимая к груди черенок винограда и тяжело вздыхая.
– Thank you for choosing… Enjoy your flight! – закончила свое приветствие стюардесса на чистейшем английском.
Платочек на ее лебединой шее был повязан каким-то веселым, необычным узлом и совсем не шел к строгой пилотке. Эта была милая девушка, следящая за своей внешностью, с приятным лицом и бездонными, как серое небо, глазами. Волосы у нее были аккуратно убраны назад, и на обнаженных ушках сиял блеск бриллиантов. Про таких гордо говорили – лицо компании, и, казалось, и вправду, сама девушка старалась своим внешним видом никого не разочаровывать.
Ее четко выверенные, полные энтузиазма движения, показывающие пассажирам, где находятся аварийные выходы, околдовывали Анатолия Петровича.
«Ей бы на перекрестке сломанным светофором работать, – предположил он. – Хотя нет… Все водители шеи свернут».
Самолет был наполовину пуст, хотя чтобы достать билеты на этот рейс Анатолию Петровичу пришлось изрядно потрудиться. Пытаясь еще удобнее вжаться в свое кресло, занимая невольно пространство соседнего, он попытался вникнуть в смысл информации, льющейся из алых и как ему, казалось, еще не целованных мужчиной уст.
– Вот она дева Орлеанская! – восхищался он мысленно. – Кто спасет тебя от мракобесов-безумцев? Истинная Жанна… И как символично… Стюардесса по имени Жанна…
Впервые за вечер репертуар Малинина был заменен на шлягер Преснякова-младшего, и Анатолий Петрович вознамерился при удобном случае непременно уточнить имя стюардессы.
– На борту самолета на протяжении всего полета запрещается употреблять свои спиртные напитки, курить, передвигаться по салону без надобности, трогать и дергать за ручки аварийных выходов…, – повторила идеальная женщина уже по-русски, почему-то поглядывая на Анатолия Петровича.
– Елки-палки! Куда я попал? – выдохнул тот с видом человека, вдруг осознавшего, что его права будут сильно ограничены. – А трап уже уехал? Мосты сожжены?
И хотя дерганье за незнакомые ручки на борту летящего самолета не входило в планы нашего героя, но выпить он хотел. Так сказать, на посошок.
Тем временем, стюардесса проходила по салону и проверяла, пристегнуты ли пассажиры. Анатолий Петрович никогда в жизни не пристегивался. Он вообще не любил какие-то правила. Он просто накинул ремень безопасности на живот, думая, что и так прокатит, и, напевая себе под нос свою «стюардессу», тарабанил нервно пальцами по впереди находившемуся креслу. Пассажир на нем, чувствуя эту постукивающую дрожь, некомфортно водил плечами, но предпочитал не конфликтовать, справедливо опасаясь удара и в правую, и в левую щеку.
– А Вы