и ударился головой обо что-то жесткое.
Подняв голову, он понял, что это банка соленых грибов. И эта банка мигом от него укатилась в неизвестном направлении.
Голубцы, расправив капустные крылья, куда-то улетали, и ничего-ничего не лезло в рот Володе, хотя он так этого хотел!
Кошмар длился до утра. Утром он понял, что это были галлюцинации и, обессилив вовсе, наконец, уснул сладким младенческим сном.
VII
Сожаление
Спустя несколько дней, Володя понял, как понимают кошки, паразиты и дикие животные, что держаться лучше всего возле людей. Там, у них он сможет не потерять моральный облик, забыть речь, которая ему, впрочем, теперь совсем без надобности, и вообще – быть в центре событий. Так как сексуальные потребности Володе теперь отпали на второй план (и прежде всего у него должна быть задница в тепле и желудок набит), то он перестал считать, когда-то такую значительную часть своей жизни за людей.
И вот, он приходил недалеко от прописки за МКАДом, смотрел на сверкающие окна, и думал о том, какой он был когда-то гад.
Он собирал недопитые и недоеденные яства со столиков Макдональдса, и пожевывая их злился на те глупые вещи, о которых когда-то думал он сам.
«Зря я верил рекламе, что от этой еды толстеют», – думал он, когда какая-нибудь девушка говорила другой о том, что так они станут коровами и не смогут через месяц отправится на пляж в Испанию или Турцию (зависит от того, сколько папа денег даст) терять девственность со сладким, загорелым иностранцем. Он наших не дождешься!
Он вспоминал, как он в детстве смеялся над слишком экономной тетей Верой! Она то с её миллионами, всегда доедала все до крошки. Она всегда хранила остатки еды для того, чтобы разогреть и поесть на следующий день! Даже если её было мало.
– Ничего, – говорила она, – Тебе хватит! А я себе яичницу пожарю, или кофе обойдусь. А ты – растешь, ешь…
Он вспоминал, как мама говорила ему за столом, когда он не доедал хлеб:
– Нельзя оставлять! Бога гневишь!
– Я потом доем!
– Ешь сейчас! Нельзя оставлять еду, не к добру…
И что он только не вспоминал! Плохо, плохо он обращался с едой. Видно, пришла её очередь.
Он видел, как кто-то в ресторане разозлился на официанта:
– Я же сказал без этого чертового соуса! – разгневался он, и швырнул поднос, который с грохотом перевернулся с кусочками какой-то удивительной жареной рыбы.
Бомж взглотнул, в стаканчике больше не осталось кофе, и он встал, пошагал спать к себе. Ему, наверное, рыба будет сегодня сниться. Селедка, других он не помнит.
VIII
Воспоминания
Ты не поверишь, но бомж по имени Володя, хотя и не имел никакого паспорта, все же был еще в душе человеком. Недаром говорят, все бомжи – когда-то интеллигентные профессора и люди творческие.
И дегустатор, который теперь был отправлен судьбою на её самое дно, тоже был интеллигентным, но уже