себя от одного человека к другому. Если внутреннее и есть истина, результаты – это всего лишь ерунда, и нам не стоит и беспокоить друг друга передачей и сообщением этих результатов. Вообще желание передать некий результат – это совершенно неестественное отношение одного человека к другому, поскольку всякий человек есть дух, а истина есть собственная деятельность этого духа по присвоению некой сущности; готовый результат тут может только помешать.
Нет никаких спрятанных истин, которые можно обнаружить или которым можно научить, передать их путем воспитания или образования. Если истина – это я сам в своем оригинальном опыте, в своем мучительном и невероятно трудном пути познания себя, своего внутреннего, то ничему действительно серьезному и глубокому научить нельзя, ничего нельзя передать как некую сумму знаний. Никому ведь не приходит в голову, рассуждает Кьеркегор, пожаловаться на Бога, который, будучи вечным духом и источником всякого производного духа, легко мог бы сообщить людям истину и вступить с ними в прямое отношение. Но человек открывает Бога только внутри себя, через внутреннее напряжение, только так он ощущает Бога и становится способен видеть его. А прямое отношение – это чистое недоразумение. Так же как невозможно прямое описание работы памяти, ибо она есть проявление духа в нас и каждый понимает ее в силу своей одухотворенности.
Прямое отношение между одним человеком, глубоко духовным, и другим, наивным и необразованным, прямая передача своих знаний и мудрых мыслей другому невозможна. Всякий раз, когда полагают такое возможным, это означает, что одно из действующих лиц перестало быть духом. Попытка прямой передачи понимания подобна прямолинейному или однобокому виденью, тупо упершемуся в одну точку. Сократ никогда не говорил прямо, а всегда намеками, парадоксами, которые ставили в тупик собеседника, заставляя его думать и самому приходить к той или иной мысли. Даже его внешний вид, которым он был весьма доволен (а он был уродлив), помогал ему в его деятельности, помогал держать ученика на расстоянии, не соблазнял ученика к прямому отношению, не позволял ему восхищаться учителем и подражать ему.
Все великие учителя человечества, и прежде всего религиозные пророки, как правило, говорили притчами, иносказательно, дабы слушающий их мог понять настолько, насколько позволяла ему его внутренняя развитость. Косвенность всегда предполагает усложнение смысла, всегда подразумевает, что в словах содержится больше смысла, чем непосредственно сказано. Но точно так же и воспоминание – то, что мы вспоминаем, никогда не есть то, что было на самом деле, это всегда только косвенный рассказ о прошлом. Человеческая память – это не запись на жестком диске, которую можно снова и снова воспроизводить без изменений. Насколько вспомянутое соответствует тому, что случилось в прошлом, нужно каждый раз устанавливать.
Все, что мы будем говорить дальше о памяти, имеет только косвенный, метафорический характер, ибо