тот. – Меня Промом Вельзевулычем зовут.
Через час спиртное кончилась. Экономист, глядя в лицо собутыльника и уже не удивляясь тому, что у его нового знакомого, которого звали Пром Вельзевулыч, вместо носа свиной пятачок, задал извечно интересующий всех людей вопрос:
– Вот ты меня уваж-жаешь?
– Уваж-жаю, – ответил Пром Вельзевулыч и допил остатки прямо из горлышка, вместо закуски занюхав кисточкой своего хвоста. – Ну, пора…
Дальский проводил пожарного до края платформы, помахал рукой вслед, хотел, было, тоже спрыгнуть, но вовремя одумался. Вышка высокая, метров тридцать. Пожарный – тот тренированный, наверняка не раз и ни в такие бездны сигал, а вот если он повторит, то можно сломать ногу.
Что-то тёмное пронеслось над головой Дальского раз, потом другой. Он машинально отмахнулся, но рука застряла в чём-то вязком, и Мамонта просто сорвало с платформы. Стараясь освободить руку, экономист матерился так, словно всю жизнь провёл на зоне – и это по меньшей мере. Он извернулся, глянул вверх – над ним угадывался силуэт дельтаплана.
– Слышь, ты, Бетмен грёбаный, – заорал Дальский, стараясь не глядеть на проносящиеся внизу тёмной полосой верхушки деревьев, – сворачивай свой чёрный плащ, разобьемся ж на хрен!!!
– Ногу сломаешь, – донёсся до Дальского стон дельтапланериста, и он с ужасом нащупал пальцами что-то, очень напомнившее ему фрагмент пластмассового скелета, стоявшего в кабинете биологии, в давно забытой Дальским школе. Мамонт заорал:
– Пацан, не знаю, какой Илюшин изобрёл твой кукурузник, но, сука, дай парашют, что ли?!!
Дельтапланерист заплакал, изогнулся и острыми зубами впился в руку безбилетного пассажира. Тот, заорав от боли, дёрнулся и почувствовал, что падает. Уже в полёте успел заметить горящие фиолетовые глаза спортсмена, длинное рыло и хвост. Упав в густой кустарник, окруживший необхватный ствол какого-то дерева, Дальский долго лежал, восстанавливая дыхание. Потом перевернулся на спину, сел, прислонился спиной к дереву, и прошептал:
– Всегда говорил, что америкосы в своём Голливуде туфту гонят… – Он вытянул средний палец и, ткнув им в небо, заорал:
– Выкуси, супермен грёбаный! Чёрный плащ – отстой, «Спартак» – чемпион!!!
Послышалась музыка. Вставать не хотелось, но экономист, в виду многодневного запоя слабо понимал, что происходящее не укладывается ни в какие рамки, и что с позиции здравого смысла лучше было бы затаиться в кустиках и уснуть. Он встал на колени и пополз.
Выполз Мамонт Дальский на поляну, где дёргались, крутились, прыгали слабосветящиеся фигурки.
– Брейкеры, – пробормотал Дальский, решив во что бы то ни стало расспросить ребят о том, как выйти к трассе.
– Пацаны, подвезёте? – начал он и умолк.
Танцоры, покрутившись на голове, сделали сальто и ускакали с поляны, не ответив на вопрос.
– Жил ниггер гомосек, фак ю, фак ю, – речитативом, подражая реперам, проорал им вслед заблудившийся человек, прилёг тут же и, пропев вместо припева: