на Востоке.
Охнув, я оторвался от трупа родителя, откинутый потоком силы, идущим со всех сторон в мой кристалл души.
Круговорот смеющихся лиц, крепких тел бородатых мужчин, и запах далекого моря захватил сознание, распавшись в глазах пологом трескучих образов и радужных сфер.
Лишь со смертью отца сын обретает истинную силу Рода, носителем которой он становиться. Лишь со смертью и по закону обновления.
Мое замешательство прервал тяжелый удар ладонью вернувшегося Ивана:
– Встать, щенок! Встать! Не время! – заорал он, вырывая меня за шиворот в стоячее положение. Отвесив отеческого пинка, он заставил меня набрать скорость по направлению к раскрытым воротам города.
Было от чего проявлять грубость – лес ожил, выдохнув на предгородские просторы живую массу коней, людей и скрипучих повозок.
Огромное, ордынское воинство во всей красе растекалось по округе и казалось, что воинам противника нет числа.
Сразу несколько десятков коротконогих, длинношерстных лошадей врага, неся на своих крупах улюлюкающих всадников, кинулось в нашу сторону, стремясь в угоду хану захватить замешкавшихся пленников и городской люд, бегущий от берега Оки по направлению к спасительным укреплениям.
Не все успели. Не все смогли. Едва Иван и я забежали под черный полог подвратной темноты, от невидимого начальника последовала суровая команда:
– Закрыть створки! Отстающих не ждать.
Воины, опасаясь, что на плечах убегающих, в крепость легко ворвется первый отряд противника, поспешили выполнить приказ военачальника, со скрипом затворив тяжелые ворота.
Дробный стук и крики о помощи не смутили их в этот тяжелый век, когда на кону была жизнь целого города.
– Господи! Спаси и сохрани их души! – многоголосо выдохнула темнота, и тут же стук за створками сменился криками отчаяния и звуками резни. Так началась осада Рязани для меня…
Едва мы вышли на свет божий из арки надворотных укреплений, как к нам на встречу поспешила богатая свита, полная знатных людей, с молодым, осанистым воином во главе.
Был воин строен, практически безбород, светел голубыми очами и приятен лицом. Князь Роман, замещая дядьку во время его отсутствия, с нескрываемой надеждой взирал на воеводу Небесной дружины, ища в нем добрых вестей:
– Иван!
– Роман Ингваревич!
Опытный воин и юный князь обменялись крепким рукопожатием, едва первый вышел из-под теневой арки ворот, где его взволнованно ожидал второй.
– Иван! Много ли Небесных воинов с тобой?
– Едва ли треть, княже! У Воронежа часть полегла, часть дорогой ушло во Владимир, после того как монголы нас по полям рассеяли. Дружина дядьки твоего, пресветлого князя Юрия пала смертию храбрых…
– Печальные ты вести, несешь в стан мой, воевода – Роман огорчился, устало прикрыв светлые глаза, – очень печальные. Много ли воинов ведет с собой хан Бату?
– Тьму…
– Тьму… – одними