в шести милях от автострады. Железные буквы над левым воротным столбом складывались в слова: РАНЧО ЛОБО ИСТЕЙТ. ЧАСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ.
Ворота выполняли скорее роль символа, чем барьера, и, вставленные в деревянную раму, занимали пространство более чем достаточное, чтобы впустить крупного взрослого мужчину. Извилистая дорога за воротами быстро исчезала из виду, протиснувшись узкой змейкой растрескавшегося гранита в тени местных сикомор и эвкалиптов, чужаков из Австралии, удостоившихся амнистии и статуса постоянного жителя.
Охранником оказалась плотная, средних лет женщина в голубой хлопчатобумажной рубашке с перламутровыми кнопками. Мы ждали, сидя в машине рядом с будкой, а она преспокойно читала «Модерн иквестриен»[16]. Глядя на Майло, я думал, что ему прекрасно удается имитировать терпение.
Наконец он громко откашлялся.
Женщина моргнула, но взгляд от страницы не оторвала.
– Вы к кому?
– К Кори. Только не звоните им заранее.
Повернувшись, она увидела перед собой полицейский жетон.
– Какие-то проблемы?
– Не с этой стороны ворот.
Женщина ждала. Майло смотрел на нее.
– Ладно, – сказала она наконец и нажала кнопку.
Деревянный знак в десяти ярдах от ворот предупреждал об ограничении скорости пятью милями в час. Я рискнул прибавить до пятнадцати, и шины «Севиль» заиграли сонату хруста на фоне проплывающих поместий, размеры которых варьировались от значительных до огромных.
Большинство с гордостью предъявляли свои имена: Ла Валенсия, Клаудберст Ранч, Эль Нидо, Стрейтуокер Фармс. Трава вовсю зеленела, пыль единообразного кремового цвета лежала ровным слоем, заборчики либо поблескивали полированной сосной, либо сияли белой краской.
Чудесные животные в загонах демонстрировали вычищенные до атласного блеска бока, а также гривы и хвосты, расчесанные и заплетенные столь тщательно, как будто их сушили феном.
Работали с лошадьми – объезжали, выгуливали, чистили – только женщины, причем все, за исключением одной, в темно-красном костюме для верховой езды, были одеты в облегающие джинсы и приталенные рубашки. Среди седел английские преобладали над ковбойскими. Подтянутые тела украшали драгоценности, поблескивавшие в тех же местах, что и на трупе Урсулы Кори. Я представил ее живой, едущей верхом, ведущей лошадь по кругу или просто наслаждающейся тишиной и покоем.
Ее усадьба значилась под номером девять и подходила скорее под определение «обширная», чем «огромная». На участке площадью в два с половиной акра поместились невысокий, с черепичной крышей дом в стиле испанского Возрождения и три служебные постройки в схожем стиле, включая двухэтажный амбар.
Общий вид на усадьбу складывался из открытой, поднимающейся к дому террасной лужайки, цветочных клумб в обрамлении живой изгороди и чистенького загона. Благодаря относительно высокому местоположению и вышедшему на поверхность пласту гранита, участок