которую она не скрывает. Теперь пред ней тоже кофе, обе её ладони объяли тёплую вытянутую кружку.
– Ты не хочешь спросить меня о том, что будет?
– Нет. Я не хочу ничего знать. Мне достаточно знать о твоей смерти.
– Томас!
Запах хвои, мягкий шум ветра. Гарпии, стоящие поодаль меня, вглядываются в периметр. Создание с красными глазами сидит рядом.
– Я в порядке. – Подсаживаюсь выше. – Спасибо, что взяли с собой. – Растягиваю улыбку.
Крылатое создание уходит вперёд.
– Возвращайся в лагерь.
– Что со мной было? – Медленно встаю.
– Понтианак способна издавать звуки высокой частоты. Я прикрыла тебя, как смогла. – Синеглазое крылатое создание обхватывает себя ладонями и крылья плетутся за её движением.
Гарпии уходят. Я провожаю троих взглядом, пока они не скрываются за низкими пушистыми ветками деревьев с синеватыми стволами. Ни одна из них не оборачивается.
Обратный пусть не обходится без испугов, следующих за ними резких поворотов головы в попытке ухватиться за что-то живое. Что-то, что не может находиться в 4 измерении.
К счастью, кто-то следит за огнём.
– Как я отбросил этого говнюка? – Снова смотрю на свою руку в свете Луны. – Грёбанные…
«Если вы в достаточной мере включаете воображение – у вас получится. Если нет – вы попали сюда случайно».
Крошечные молнии – серые яркие, переплетаются в моей ладони, как линии между группой в тату салоне. Посредине – ярчайшая из них. В небе пролетают птицы, нарушая собственную безопасность криком, вырвавшимся из одной из них.
Я не мудак.
Улетели.
Взгляд прочь. Ладонь вниз. Шаг между палаток.
– Не спится?
Клара натянула шапку. Она недовольно смотрит на пламя.
Обиженка. Разбить бы тебе лицо, за всё, что ты сделала.
– Я люблю тебя. – Начинаю я, неожиданно сам для себя.
Я сажусь напротив неё, беру сигарету из пачки, лежащей среди обыденных лагерных вещей, и делаю затяжку.
Мне отвратителен никотин. – Но больше я не могу. Я и знаю, что мне стоило закончить всё гораздо раньше… Но…
– Если ты делаешь то, что считаешь верным, то не можешь ошибаться. Похоже, мне нужны были все эти десятки случайных трахов. – Она надевает высокомерие. – И мне жаль.
Как могу я скрываю боль, раздирающую мир в клочья. Цунами рушит всё. Торнадо срывает крыши. Огонь поглощает цветы.
– Похоже, были нужны. И тебе не жаль.
– Томас…
– Мне жаль твоего ребёнка, погибшего из-за… Всего этого.
– Твоя благотворительная акция ничем не закончилась. Это не изменило меня. Я буду продолжать убивать себя, потому что в моей жизни нет смысла.
– Боже… – Я отворачиваюсь от неё и отхожу от костра. Тонкие пальцы тянутся вытереть невидимые щёки. – Я не хочу начинать говорить, насколько ты отвратительна, Клэр. Это ведь не имеет смысла. Блять… – Взгляд в её мерцающие зелёные