его и сожгла.
Я повернулась на бок и попила из бутылки. Да, отравила и сожгла. А что прикажете делать? Как будто были другие варианты…
Теперь, среди вечернего кухонного шума и жёлтого света от энергосберегающей лампы, мысли о Йозефе не несли ничего ужасного.
Пожалуй, из всех вариантов мне подошёл бы некто среднего возраста, не бедный и облачённый хоть в какое-то подобие власти. Можно с криминальным прошлым, лишь бы сам не в розыске. Сойдёт и женатый. Делов-то… поплакать в жилетку, придумать трогательную историю о своей несчастной доле, пожить месяц-полтора, раскрутить на документы, да и удрать куда-нибудь в Сибирь.
И где же найти такого, работника не слишком дорогого?
Я закрыла глаза. Что же ты творишь, старая сучка? А что я творю? Может, пойти в няньки к цыганам? Это что, лучше? Или убить кого-нибудь… Ага, нужны паспорта потерянные или другие варианты. Ну, это уж точно нет. С меня хватит.
На меня опустилось странное состояние, похожее на тошноту, на похмелье. И я поняла. Мне было противно. Если раньше было всё равно, то теперь было противно, нестерпимо думать, что кто-то, похожий на торговца-яблоко или не похожий – всё равно! – коснётся меня, прижмёт потным телом.
Дура ты стала, мать, совсем дура. Нашлась, тоже мне, Ларина Татьяна!
Кто ты есть и кем тебе быть дальше – подумай.
Однажды я потеряла. Вот это была потеря. Я вздрогнула и открыла глаза.
А это что… Это не в счёт. Это можно пережить.
10
– Что, получил, тварь? А вот тебе ещё!
– Ааа! За что?! – я взвыл и схватился за вторую ужаленную током руку.
– Ну! Что стащил? Быстро выкладывай!
– Да вы чё! Не вор я! Не вор!!!
– Поговори-ка у меня, гадина!
Женщина снова метнулась со своим жутким оружием, но тут я из последних сил напрягся и резко откатился. Она замешкалась на долю секунды и промахнулась. Этого мне хватило. В конце концов, тут уж шла речь о таких ценных вещах, как жизнь и здоровье! Я извернулся как уж на сковородке, онемевшей рукой дёрнул женщину за шубу, уронил на снег и подмял ногами под себя. Проклятый электрошокер выпал на землю, и я отпихнул его от греха подальше.
– Ааа! Помогите! Пусти! – тут же заголосила дама.
Я зажал ей рот рукой и огляделся по сторонам. Никого. В полной тишине на нас слетались белые снежинки.
– Вы что, совсем с приветом? – спросил я. – Так же человека убить можно!
Женщина смотрела на меня круглыми карими глазами. В них не было и тени страха, только решимость.
– Я не вор. – напомнил я примирительным тоном. – Это дом Егора Маврина. Я ему помогаю. Понятно вам? Я тут работаю.
Решив, что с неё довольно, я неуклюже сполз и сел на снег. Обе руки нестерпимо горели. Чтобы снять боль и неприятное онемение, я принялся растирать запястья. Женщина, как ни в чем ни бывало, приподнялась, отряхнула коричневую норковую шубку и поправила короткие чёрные волосы. Чёртова баба!
Она была высокая и крепкая, на вид лет