знаю. Почему-то.
Тоня ушла. Я осталась одна и сразу погасила свет. Я знала, что теперь не усну, но при свете неправильно было просто лежать, он диктовал действие. Темнота же поглощала стремление двигаться и укутывала мысли. В темноте можно было думать о том, что никогда не приходит в голову при свете дня.
И я стала думать о том, о чём обычно думать было стыдно. Об очередной дурости. О моём побеге. А может, это и не дурость. Так надо.
Да, всё правильно. Всё слишком далеко зашло, и я забыла своё место в пространстве и времени. Как ни крути, но у меня всё-таки есть опыт и мудрость, пусть и в весьма потрёпанном виде. А значит, нужно быть сильнее. Сильнее мальчика, который слишком юн, светел и чист.
Я вытянулась под одеялом и скрестила руки на груди, как египетский фараон. Так неподвижно, с закрытыми глазами я могла спокойно пролежать несколько часов до самого утра. Даже в молодые годы это странное оцепенелое состояние иногда заменяло мне сон. Однажды Володя сказал, что когда я так лежу, то становлюсь похожей на мумию, и меня не хочется касаться. Уж не помню, сознательно или нет, но с тех пор, как он это сказал, я стала частенько замирать на краю кровати – ноги прямые, голова откинута, нос кверху, руки на груди.
Подумав про Володю, я мысленно усмехнулась. Вот ведь человек – жил со мною, спал рядом, говорил слова, смеялся, уезжал в свои командировки, а потом взял и обманул. Его не стало, и я так редко вспоминала о нём, что постепенно он стал чем-то вроде детали интерьера – висит картина, закрывает пятно на обоях, а что уж там нарисовано – не важно.
А в своей новой жизни я научилась спать по-другому – крепко, долго и раскидисто.
Я представила маленький домик Германа и вздохнула. С одной стороны, мне хотелось обратно. Домой? Нет… Нет дома, и вообще… ничего. С другой – мне и вправду стало легче.
Потому что лишь две вещи по настоящему помогают в жизни – время и расстояние. Они взаимодополняемы и прямо пропорциональны друг другу. Нужно лишь научиться правильно ими пользоваться, и тогда в самых сложных ситуациях всегда можно будет принять эти универсальные лекарства. Действуют не скоро, имеют массу побочных эффектов, зато помогают наверняка – рано или поздно.
Нет, я поступила правильно.
Жаль, что тогда я этого не понимала.
2
Я бежала по городу. Ненавидела себя. Ненавидела всю эту жизнь – неправильную, нелепую, несвоевременную. Всё было не так!
Я не хотела покоя. Под ногами бесконечно, словно крахмал в мешке, хрумкал белый снег. Мелькали фонари, рекламы, машины. Людей было немного, все они казалось одной серой массой, все на одно лицо, как куриные яйца. И я среди них – отброс, урод, мутация. То, чего не должно быть.
Я бежала всё быстрее и быстрее, потому что хотела устать. Но ноги, сердце и лёгкие не знали усталости, они были молоды и сильны. В лицо летели колючие снежинки. Сделалось жарко, и я расстегнула на бегу ворот куртки.
Потом время сместилось. Я действительно не помнила, как провела ночь, и останавливалась ли вообще. Осталось полустёртое воспоминание