другого офицера, о чём просил меня шах»[385]. Он отмечал также, что полковник не соблюдал субординации: вопреки данной ему инструкции не подчинялся указаниям дипломатического представителя. После получения вышеупомянутой телеграммы мнение военного министра изменилось. На сопроводительной записке управляющего Азиатским департаментом и товарища министра иностранных дел Николая Карловича Гирса к этой телеграмме П. С. Ванновский 5 марта 1882 г. написал: «Притязания полковника Домонтовича неумеренны. Надо найти другое лицо»[386]. О том же он сообщил Н. К. Гирсу в официальном письме[387].
По распоряжению военного министра, с марта 1882 г. кавказское начальство было озабочено поиском новой кандидатуры на должность Заведующего обучением персидской кавалерии. По инициативе начальника штаба Кавказского военного округа генерал-лейтенанта ГШ П.П. Павлова, одобренной Главноначальствующим на Кавказе и командующим войсками Кавказского военного округа А.М. Дондуков-Корсаковым, вместо А. И. Домонтовича было предложено командировать состоявшего по Кубанскому казачьему войску полковника ГШ Петра Владимировича Чарковского[388]. 25 марта секретной телеграммой военный министр сообщил об этом предложении Н.К. Гирсу с просьбой сообщить И. А. Зиновьеву. Однако вплоть до начала июня решение по новому Заведующему принято не было. В неведении отставалась и кавказская администрация. В мае 1882 г. А. И. Домонтович прибыл из Тегерана в Тифлис и, получив отпуск, отправился в Санкт-Петербург[389]. Судя по всему, ему пока не было известно о том, что его собираются сместить с занимаемой должности, или же он, надеясь на благоприятный исход, уже стал подбирать себе новых инструкторов на вакансии. Об этом свидетельствует письмо хорунжего Кубанского казачьего войска[390] Денисова начальнику Главного штаба, в котором он изъявил согласие служить в Персии под руководством полковника[391].
Судя по позднейшим воспоминаниям, сам А. И. Домонтович винил в смещении отсутствие на прежнем посту своего покровителя великого князя Михаила Николаевича, «сердечно относившегося к делу военной миссии в Персии и всегда выказывавшего неоценимое внимание»[392]. Отчасти он был прав. Однако, решение относительно судьбы главы русских инструкторов принималось не в Тифлисе, а в Петербурге. На Кавказе вплоть до начала июня 1882 г. не знали о том, кто будет назначен новым заведующим обучением персидской кавалерии[393]. Фактически кавказское военное начальство отдало в этом инициативу военному ведомству и Министерству иностранных дел, превратившись в простого исполнителя приказов из столицы империи. В мае 1882 г. в Петербург прибыл и И. А. Зиновьев. Ему, видимо, удалось убедить свое начальство в целесообразности замены Заведующего. Поскольку в решении этого вопроса в Главном штабе целиком ориентировались на решение Министрества иностранных дел[394], то именно мнение посланника в Тегеране стало решающим.