Поначалу всё нам казалось ужасным, но мама повторяла старую истину «храбрость города берет», и, в конце концов, мы научились справляться, в общем-то, с нехитрыми проблемами косметических ремонтов. А потом пошли дела посерьезнее.
Когда потолки и стены заблестели, в глаза стали бросаться ужасные почерневшие провода электрической проводки, которые были надеты на белые фарфоровые держалки (их называли роликами), привернутые шурупами к потолкам и стенам. Мы решили спрятать всю электрическую проводку внутрь штукатурки. Мы стали прорезать ниши в стенной и потолочной штукатурке, запрятывать провода в требуемую ГОСТом изоляцию, а потом все провода углублять в ниши и замазывать их алебастровым раствором. Мама очень аккуратно затирала старые и новые места, так что, когда мы покрасили стены и потолки заново, все поверхности стали ровными и гладкими, и наши варварские усилия по прорезке штукатурки скрылись полностью. После этого многие наши соседи решили проделать то же самое в своих квартирах, но уже руками мастеров, потратив на это большие деньги.
Эти уроки «рукоделия» очень пригодились мне в дальнейшей жизни. Когда мы с женой оказались уволенными с работы за мои усилия по защите прав человека в СССР, я стал зарабатывать на жизнь ремонтом квартир и приносил домой больше денег, чем была моя зарплата даже в годы, когда я был заместителем директора академического института. Когда мы оказались в Америке и купили сначала дом в Коламбусе, а потом в пригороде Вашингтона, то многие, даже очень капитальные вещи, вроде переноса стен, укладки паркета или плитки, строительства бетонных стен вокруг бассейна, мы делали своими руками, экономя огромные средства. И я часто вспоминал в связи с этим маму, научившую меня «ремонтам», привившую с детства уверенность в том, что, почитав книжки и узнав хитрости любого мастерства, можно и самому справляться с трудностями.
И все-таки материально мы жили очень плохо. Мама часто вспоминала, как папа говорил ей при жизни:
– Аничка! Пока я жив, ты обеспечена.
И действительно, пусть бедно, пусть без разносолов и покупок вещей, но мы тянулись как-то на папину зарплату. После его смерти нам с мамой пришлось совсем туго. Дней, когда живот подтягивало от голода, было много. Однако на моих глазах мама никогда не позволяла себе нервных жестов, заламывания рук или причитаний по поводу нашей бедности. Она ни разу в жизни не позволила себе пообсуждать нашу нищету и сумела привить мне важное житейское правило – обходиться тем, что есть в наличии сейчас, в данную минуту, уметь радоваться даже пустяшным приобретениям. О больших всё равно и мечтать не стоило. Только с годами я понял, как это было важно, сколь достойной была эта житейская философия. Ведь жадность и зависть нередко толкали слабых людей на уловки такого рода, которые кончались плохо.
Летние месяцы в доме бабушки и дедушки
Родители мамы – мои бабушка и дедушка – сыграли в жизни моей и моих двоюродных сестер и братьев совершенно уникальную роль. Я