почему, но как-то раз я вышла в лагерь немного позже, и, не дойдя до этих бараков, я увидела дикую картину. Менгеле стоял около решетки, дети отовсюду прибегали к ограде и тянули к нему руки. Слышались крики «дядя, дай конфетку, ну дядь». Одна девчонка начала плясать, обращая на себя внимание, еще несколько ребят тоже начали танцевать, подпевая и похлопывая в такт движениям. Я так и остановилась, открыв рот от изумления. Менгеле посмеялся, достал из кармана несколько конфет и кинул их ребятам за ограду. Те налетели на несчастные сладости, что я даже не успела увидеть, кому они достались. Доктор заметил меня, подозвал к себе и мы продолжили путь на работу вместе.
Переклички в лагере были настоящим бичом. Они длились по нескольку часов в любую погоду утром и вечером и стали настоящим издевательством над бедными людьми. В одну из таких проверок утром я улизнула из больничного блока и отправилась к зданию, в котором, как я успела узнать, хранились бумаги, документировавшие всех узников – живых и мертвых. Мне нужны были эти архивы. Но на страже блока оказался офицер. Я сделала вид, будто двигаюсь совсем в другую сторону, и отошла от охранника на безопасное расстояние. Пришлось действовать по другому плану.
Многие заключенные работали на территории лагеря не только на стройках, прокладывании дорог и подобном. Некоторых отбирали на сортировку вещей, другие помогали акушеркам. Была еще зондеркоманда из заключенных, которые должны были помогать зачищать газовые камеры, убирать и сжигать тела. Трупов были сотни каждый день, а скромное количество персонала не справлялось с такими объемами, да они и руки марать не слишком хотели. Впрочем, все вело к тому, что мне нужно было выйти на заключенных из канцелярии. Попросить о помощи не составило бы труда. Здесь люди готовы были на все ради куска хлеба. Проблемой была лишь охрана. Мне нужно было как-то контактировать с заключенными. Единственным возможным вариантом было общение ночью во время моего дежурства. Ибо кроме персонала, со мной часто пересекались только заключенные из госпиталя. Я не знала, сколько могу себе позволить, поэтому не хотела пока слишком рисковать.
Окна одной из палат как раз выходили на нужный мне барак. После переклички люди стали строиться и разбредаться по своим работам. Большинство ушло за ворота на тяжелую строительную работу. Некоторые едва волочили ноги, и мне было непонятно, как они вообще способны что-нибудь делать на стройке.
Но сейчас мое внимание было приковано к нужному мне зданию. Спустя минуту туда вошла заключенная с желтой звездой на робе. Офицер знал ее, видимо она уже давно там работала, он пропустил ее без проблем. Я успела заметить, с какой стороны она вышла, значит, у меня была ориентировка на пару бараков, из которых она могла предположительно быть. Осталось найти ее под покровом ночи и поговорить, не вызывая подозрений, так как среди заключенных тоже были ненадежные люди, которые стучали на своих же за мелкие