минуту я поняла, что это практическое занятие, и они будут заниматься программированием или чем-то вроде того, а моя психика этого не выдержит. Вариант пойти к Лине отпал сразу же. Отвлекать Лу от рисования своим присутствием тоже не хотелось. Появиться в поле зрения Роберта на целых два часа по собственной инициативе казалось безумием. Адекватной казалась лишь идея поприсутствовать на уроке математики с Кэт, но, по необъяснимой причине, я двинулась к кабинету истории.
Шрам в гордом одиночестве сидел в классе, уперев взгляд в толстенную книгу. Лу говорила мне, что ему бывает сложно сосредоточиться среди людей. Эта особенность была из числа тех, о которых говорили тайно, умалчивая подробности и добавляя «ничего такого» после каждого предложения.
Я присела рядом, заставив парня подпрыгнуть от неожиданности.
– Э-э, привет, – сказал он, взлохматив светлые волосы. – Что ты здесь делаешь?
– Наш учитель куда-то делся, и миссис Картер разрешила посидеть на других уроках, – ответила я.
– И ты выбрала историю? – удивился Шрам. – Не думал, что тебе это интересно.
Честно говоря, я и сама не думала. Мы редко делились друг с другом своими достижениями в учёбе. Чаще всего наши беседы состояли из хвастовства Роберта, обсуждения хвастовства Роберта и идиотских шуточек Роберта. Да, всё в Каллидиусе вертелось вокруг Роберта. Иногда мы с Айвеном уходили в забытый Богом чулан, чтобы поговорить о новых друзьях (и Роберте), уроках и своих переживаниях. Как бы ни радовалась я новой компании, недолгое время, проведённое наедине с братом, затмевало все длинные часы с остальными. Потому что мы семья. Потому что так было всегда.
Шрам смотрел на меня, ожидая ответа, и в его глазах, казавшихся в дневном свете светло-карими, отражалось чистое и искреннее любопытство. На него всегда было забавно смотреть. В первую нашу встречу Шрам показался мне совсем домашним. Познакомившись получше, я только убедилась в его детской наивности и абсолютном неумении лгать, хитрить и… общаться с девушками. В общем, полная противоположность Роберту с его постоянной пошлой ухмылкой.
– Мне вообще много что интересно, – я неопределённо пожала плечами.
В класс потихоньку начали возвращаться ученики. Мне пришлось отсесть на заднюю парту, когда пришёл сосед Шрама – Джордан. Как и мы с Айвом поступив в Каллидиус в этом году, он стал лучшим другом Тео, потому я и удивилась, что тот не пошёл вместе со мной. Хотя, возможно, причина была похожа на мою. Вдруг у Тео хроническая непереносимость толстых пыльных книг и дворцовых переворотов?
Учителем истории была высокая молодая латиноамериканка – мисс Гонсалес. Она легко влетела в класс, держа в руках журнал, а по рядам прокатился протяжный вздох. Я едва сдержала смех, когда поняла, что мужская половина исторического класса реагирует на своего преподавателя также, как женская половина химического – на своего. Шрам не отреагировал никак. Порой я вообще сомневалась, интересуется ли он девушками, потому что в Каллидиусе у него определённо были фанатки (и весьма симпатичные), на которых