встретились взглядами. Пронзительные карие глаза, казалось, видели меня насквозь. От этого сразу становилось неуютно.
«Тот самый Роберт?» – пронеслось у меня в голове.
Даже в простых джинсах и чёрной майке, явно подчёркивающей мускулистые руки, Роберт значительно выделялся на фоне остальных мальчишек приюта, которых я успела увидеть. Он выглядел увереннее, по губам блуждала неприятная самодовольная ухмылка, а голос звучал слишком властно для мальчишки-подростка. Я знала таких, как он, и ничего хорошего об этом типе людей сказать не могла. Такие постоянно преувеличивают свою значимость и думают, что могут получить всё, стоит лишь улыбнуться.
Я никогда не велась на подобное и не собиралась начинать.
– Мария? Я Роберт Исаак Клайд, очень приятно, – парень поклонился и вместо того, чтобы пожать мою руку, как делают нормальные люди, поцеловал её. – Прости, Лу.
Он притворился смущённым и, рассмеявшись, оставил нас наедине.
– Серьёзно? – спросила я, подняв брови, стоило двери захлопнуться.
– Он не такой, каким кажется, – Лулу встала на защиту друга.
– Хуже? – хмыкнула я.
– О, Мария, тебе ещё многое предстоит узнать о нас, – она улыбнулась и залезла под одеяло.
Мне не оставалось ничего, кроме как поверить ей.
Мы узнали это намного позже, но в тот же вечер, сидя в запертом изнутри кабинете, Картер заполнил две пустующие колонки в своей таблице, которую держал в строжайшем секрете. Заполнил нашими с Айвеном именами.
В его таблице из семи строк осталось лишь одно свободное место, а наш таймер, о котором никто из нас даже не догадывался, уже начинал свой отсчёт.
3.
Весь следующий день мы с Айвеном провели в компании Лулу. Она обещала чуть позже познакомить нас со своими друзьями – некоторых из них на лето забирали под опеку дальние родственники.
Лу рассказывала о себе. Она была всего на несколько месяцев старше меня, но в Каллидиусе жила уже полтора года. В качестве исключения её взяли прямо посреди года – в феврале, как только ей исполнилось четырнадцать. За эти годы она успела сменить три приёмные семьи. В каждой что-то не складывалось, но каждая была лучше самой первой. Лучше родной.
Странно, наверное, знать своих родителей и не желать к ним вернуться. Слушая Лу, я понимала, что это возможно. Её настоящие родители подсели на наркотики ещё до её рождения. Это чудо – то, что она родилась здоровой.
Сложно, наверное, любить родителей, которые любят выпить больше, чем тебя. Но Лу говорила, что всё равно любит их. Она ненавидела жизнь с ними – детство без детства со стеклянными бутылками вместо игрушек. Но Лу любила свою жизнь, свой талант и своих друзей.
– Всё вышло как нельзя лучше, – она пожимала плечами. – Ведь случись хоть немного иначе, я бы не нашла своих лучших друзей.
Айвен рассказывал о Роберте. О том, как тот успел похвастаться ему, Айвену, своими бывшими девушками, девушками, которые хотели бы быть его девушками, и… всё. Больше о Робе никто ничего