как будто сотрясся до основания, пока ветер ярился и завывал в каминных трубах и пазах коньковой крыши, производя странные неземные звуки в пустых комнатах и коридорах. Даже большой набатный колокол на крыше ощутил силу ветра, потому что веревка приподнималась и опускалась, как будто колокол слегка раскачивался, и узел на ее конце падал на пол с глухим стуком.
Пока Малькольмсон прислушивался, он вспомнил слова доктора: «Это та самая веревка, которой пользовался палач, когда вешал жертв беззаконной злобы покойного судьи». Он подошел к углу камина и взял ее в руки, чтобы рассмотреть получше. В ней была какая-то смертоносная привлекательность, и когда он стоял там, то терялся в догадках, кем были все эти жертвы и что стояло за зловещим пожеланием судьи иметь такую жуткую реликвию прямо перед глазами. Колокол на крыше время от времени приподнимал веревку, но потом по ней пробежала дрожь, как будто что-то двигалось наверху.
Малькольмсон посмотрел вверх и увидел огромную крысу, медленно ползущую к нему и сверлившую его неподвижным взглядом. Со сдавленным проклятием он отпустил веревку и отшатнулся, а крыса развернулась, побежала вверх и исчезла. В то же мгновение Малькольмсон услышал крысиную возню, которая на время прекратилась.
Это навело его на мысль о том, что он так и не исследовал логово крысы и не осмотрел картины, как намеревался сделать. Он зажег другую лампу без абажура, и, высоко подняв ее, остановился перед третьей картиной справа от камина, за которой спряталась крыса, что он видел предыдущей ночью.
Только взглянув на картину, он вздрогнул и попятился так быстро, что едва не уронил лампу. Его лицо смертельно побледнело, колени тряслись, лоб покрылся крупными каплями пота, и он дрожал как осиновый лист. Но он был молодым и решительным, поэтому быстро собрался с силами и уже через несколько секунд снова шагнул вперед, поднял лампу и изучил картину, очищенную от пыли и отмытую дочиста.
На ней был изображен судья в алой мантии с горностаевой оторочкой. Его лицо было волевым и безжалостным, злобным, коварным и мстительным – с чувственным ртом и крючковатым багровым носом, похожим на клюв хищной птицы. Глаза были необычно яркими и невероятно злобными. Глядя на них, Малькольмсон похолодел, ибо увидел несомненное сходство с глазами огромной крысы. Лампа едва не выпала из его руки, когда в комнате наступила тишина, и он увидел крысу, угрожающе смотревшую на него из дырки в углу картины. Тем не менее он совладал с собой и продолжил осмотр.
Судья восседал на резном дубовом стуле с высокой спинкой по правую руку от большого каменного камина, а в углу комнаты с потолка свисала веревка, конец которой был свернут в петлю на полу. С чувством, похожим на ужас, Малькольмсон узнал комнату, в которой он находился. Он потрясенно огляделся, как будто ожидал увидеть некое странное присутствие за спиной, а когда его взгляд переместился за угол камина, он с громким криком выронил лампу.
На стуле с высокой спинкой, рядом со свисающей