которыми, по указанию экспертов, т. е. смотря по тому, куда ближе данный случай, к полному здоровью или к полному душевному расстройству, ответственность преступницы изменяется, так что ее вина, как говорит проф. Крафт-Эбинг, иногда сводится до minimuma. b) Вторую форму психоистерии составляют кратковременные острые приступы настоящего сумасшествия с характером преходящей мании или, еще чаще, преходящие приступы бреда. с) Наконец, третья форма психоистерии есть постоянное, хроническое истерическое сумасшествие. Если перед судом доказана вторая или третья из упомянутых форм психоистерии, то вменение, понятно, не имеет места; если же преступница страдает лишь первой формой психоистерии, то (но крайней мере в Австрии) ответственность преступницы является условною, т. е. она больше или меньше, может быть даже сведена до minimuma, – все зависит здесь от особенностей данного конкретного случая, так как относительно вменяемости тут не может быть никакого общего правила.
Возвращаясь к г-же Губаревой, мы видим, что у нее существует: 1) постоянное психопатическое состояние, соответственно вышеуказанной первой форме психоистерии, и 2) припадочные или транзиторные состояния, соответственные транзиторным приступам истерического помешательства. Однако в моем представленном суду письменном медицинском мнении я не назвал данный случай психоистерией, а только указал, что истерия здесь предполагается сама собой, как частное явление в том прогрессирующем дегенеративно-психопатическом состоянии, которое констатировано у Губаревой в его непрерывном развитии с первых лет ее жизни. Я потому не подвел постоянное психопатическое состояние Губаревой под первую форму психоистерии, что, во-первых, у обвиняемой оказалось частных аномалий в психической сфере больше, чем полагается при первой форме психоистерии, и, во-вторых, вся болезнь развивалась здесь под влиянием других этиологических моментов; так, истерия большею частью зависит от неправильностей в половой сфере женщины и начинается обыкновенно не раньше наступления периода полового развития; у Губаревой же многие уклонения от нормы замечаются уже с первого времени ее жизни, и именно это обстоятельство заставляет полагать, что этиологическими моментами здесь были или психопатическая наследственность, или болезненные влияния, действовавшие на головной мозг обвиняемой в первое время ее жизни и потому нарушившие правильный ход всего ее психического развития. Исследование показало, что в данном случае действовали оба эти этиологические момента.
По совокупности признаков, обнаруженных исследованием, я должен отнести психопатическое состояние г-жи Губаревой к той форме хронического душевного страдания, которое прекрасно изучено французскими психиатрами Морелем и Леграном-дю-Соллем еще в 60-х годах под названием «душевная дегенерация» или «наследственное душевное страдание»36.
Современные немецкие психиатры в своих новейших трудах называют подобные состояния общим названием