намеревающимися получить доступ к изучению картины семейной жизни. Существует также озабоченность по поводу защиты домашней и семейной жизни от вмешательства со стороны государства и, наоборот, по поводу той стороны частной жизни, когда дом может быть местом для злоупотреблений и насилия «за закрытыми дверями», вдали от источников защиты.
Дом может означать разные вещи для разных членов семьи, в частности, в зависимости от гендера и поколения. Например, утверждается, что в целом ряде обществ и культур дом является местом осуществления гендеризованной работы и потенциального неравенства и угнетения [Low, Lawrence-Zúñiga, 2003], так как создание и поддержание дома в качестве домашнего семейного пространства связано с неоплачиваемым трудом женщин, обслуживающих мужей и детей в качестве домохозяек. Женщины могут чувствовать себя особенно ответственными за то, как выглядит их дом. И в самом деле, поддержание домашнего хозяйства как повседневная семейная жизнь требует немало энергии, ресурсов, времени и эмоций, которые приходится тратить на ведение хозяйства. Эти усилия исторически связаны со сферой ответственности женщин, хотя отмечается, что и мужчины, начиная с середины XX в., как полагают, стали уделять дому больше внимания.
Считается также, что материальная и эмоциональная идея дома также формирует деятельность членов семьи, например, через совместное питание, разделение труда и т. д. С этой точки зрения рутина семейной жизни производит чувство солидарности, хотя одновременно и приводит к утверждению власти одних членов семьи над другими. Кроме того, организация и состояние дома могут выступать в качестве неявного статусного знака населяющей его семьи. В государствах всеобщего благосостояния специалисты по социальному обеспечению, такие как социальные работники или наблюдающие врачи (health visitors), могут, например, интерпретировать опрятность или запущенность дома и тому подобные признаки как отражение состояния семейной жизни и отношений.
Однако представителям некоторых социальных групп проще создать семейный очаг, чем другим. Маргинализованные семьи затрудняются сохранять приватность своей домашней жизни перед лицом возможного наблюдения и вмешательства социальных работников. Идея дома как убежища от враждебного мира, а не места (гендерного) угнетения может иметь особое значение, например, для рабочего класса и матерей и детей, принадлежащих к этническим меньшинствам в обществах Европы и Нового Света (см., например: [Gillies, 2007; Hooks, 1991]. Дети также могут хотеть, чтобы дом был защищенным семейным пространством, свободным от требований школьного обучения [Edwards, Alldred, 2000]. Кроме того, семейный дом может быть местом, где женщины получают опыт раскрытия своего творческого потенциала и силы, а также местом приложения их труда [Pink, 2004], и они могут, таким образом, испытывать по этому поводу сложные и неоднозначные чувства. Кроме того, их домашняя работа также может налагать определенные обязательства