и помещать в психиатрические больницы граждан, проявляющих ИПОХОНДРИЧЕСКОЕ настроение к советским организациям, учреждениям, отдельным должностным лицам и строю в целом.
Отличать от этих лиц граждан, находящихся в состоянии временного алкогольного опьянения».
И т.д. еще странички на две.
И началось… Люди, ехавшие в Москву с безграничной верой в Советскую власть, на себе постигали ее сущность. Уколы, подавлявшие волю, память, разум, понижавшие мышечный тонус сильнее побоев, сомнений в отсутствии преимуществ социализма перед другими системами уже не оставляли.
Карались помещением в психиатрическую больницу и последующей постановкой на пожизненный учет:
Жалобы на работников правоохранительных органов, особенно на вымогание взяток прокурорами, нарушение ими своих прямых обязанностей в силу националистических соображений (это на местах),
Жалобы на советское здравоохранение, на работников партии и исполкомов,
Любые обобщения, связанные все с теми же сомнениями в неправильной политической линии, критикой партийного и советского руководства,
Все жалобы на нарушение законности с последующим отчаянным обобщением типа: где же она, Советская власть?
Жалобы иностранным корреспондентам…»
(Продолжение анонимного письма женщины).
Звонок из газеты
Хотя до выхода первой половины осталось немного, эйфории теперь тем более не было. Ясно, что это опять «прорыв из окружения», не больше.
Но тут мне позвонили из газеты «Московские новости», которая стала в те дни наипопулярнейшей. Ее доставали с боем, к тому же выходила она на нескольких языках, в разных странах. Предложение было такое: я даю рукопись, ее читает один из виднейших журналистов, пишущих на юридические темы, потом мы с ним беседуем, и газета публикует материал в рубрике «Диалог по прочтении рукописи».
Ну, что же, отлично. Какие могут быть возражения?
Я был приглашен на встречу с главным редактором газеты, и он принял меня «по первому разряду» – встречая, вышел из-за стола. Ах, как все же приятно, когда тебя уважают! Не даром в ходу у нас «субординация» – приятно было особенно потому, что человек этот – главный редактор – уже овеян славой одного из самых передовых и влиятельных людей перестройки. А вот ведь, удостоил. С какой радостью, с каким чувством верности нашему общему делу, готовности на труд и на подвиг сидел я в этом уютном кресле! И еще, помню, было чувство облегчения: ну вот теперь-то, пожалуй, точно среди своих… Ведь газета на самом деле хорошая. Моя.
Визит был короткий, но чрезвычайно приятный. Правда, главный рукопись не читал, но уже сам факт, что она выходит в таком журнале… К тому же ему хорошо «отрекомендовали» ее.
Договорились, что сделать все надо очень быстро – материал должен обязательно выйти до выхода журнала, иначе смысл рубрики пропадет. И будет повести еще до выхода великолепнейшая