сфабриковывания дел одна и та же, и фарисейское искажение ценностей такое же , как две тысячи лет назад. Так что постарайтесь не удивляться и тем более не иронизировать, если загнанная жертва вдруг начинает вспоминать трагические факты истории.
Знаю, что хотел бы сказать Каспаров, приехавши к вам: укрой меня, где хочешь, укрой, хоть на даче где-нибудь, дай мне отсидеться, прийти в себя, мне это как снег на голову, я не готов, я морально не готов, а они ведь могут сделать все, что угодно, помоги, может, я что придумаю, а сейчас помоги, продержаться бы… Но как такое скажешь…»
(Продолжение анонимного письма женщины).
Диалог в редакции газеты
Свершилось! Свершилось! Я иду в редакцию популярнейшей газеты на встречу с известным журналистом, чтобы побеседовать с ним и тем самым дать материал для публикации – великолепной рекламы для повести. Которая еще не вышла, но выйдет вот-вот. Выяснилось, что рекомендовал эту повесть главному редактору газеты первый зам журнала. Следовательно, несмотря на наши разногласия с ним, он сумел все же стать выше? Пусть только выйдет повесть, я думаю, что и он поймет, сам Первый зам. Свершилось! Свершилось! Теперь ничто не препятствует. Вторая часть пошла в печать, а первая выйдет вот-вот. И теперь еще эта реклама.
И встречаемся мы с журналистом у входа в редакцию – солидный, пожилой, с бритой головой, смотрит на меня доброжелательно, хотя и с оттенком покровительственным, ну, да бог с ним, это теперь не имеет значения, – и входим в святая святых – комнату, где берут интервью не только у наших, но и у иностранных известных людей, – и встречает нас заведующий одного из отделов, и к дополнительной радости моей оказывается он моим старым знакомым по другому журналу, где три года назад печатали отрывок из моей книги «о бабочках». Мы тогда пришли к полному взаимопониманию, и теперь он приветливо улыбается мне.
Вносят магнитофон, входит молодая красивая женщина.
– Вот, самая красивая девушка редакции будет вести ваш материал, – говорит завотделом, и эта незначительная как будто бы подробность прибавляет мне радости.
Включают магнитофон, входит фотограф, мы начинаем «диалог по прочтении рукописи».
И тут… Что такое? Начинает мой оппонент, начинает с того, что предлагает коротко пересказать содержание рукописи, чтобы читателям было понятно, о чем идет речь, я, естественно, уступаю сделать это ему и уже чуть ли не с первых слов его убеждаюсь: он говорит не о том! То есть акценты совершенно не те, и если принять его трактовку, то дальнейшее становится просто нелепым, а вторая половина повести и вовсе глупой, ненужной. Я перебиваю его, сказав, что дело-то происходило не так, а иначе… В чем и суть! Ведь закон был нарушен С САМОГО НАЧАЛА и именно по причине предвзятости и некомпетентности, потому-то и не нашли истинных преступников. А предвзятость и некомпетентность, в свою очередь, были следствием безнравственности, это взаимосвязано. Вот почему я так много рассуждаю о нравственности, чему