близ перегона Аша – Улу-Теляк (1710 км Транссибирской ж/д магистрали), где из-за протечки в трубопроводе скопилась огромная масса вытекшего газа. При встрече двух пассажирских поездов №211 «Новосибирск – Адлер» и №212 «Адлер – Новосибирск» на загазованном перегоне взрывоопасная смесь воздуха и газа воспламенилась от искры… Взрывом с путей было сброшено 11 вагонов, семь полностью сгорели, еще 27 вагонов опалило. Погибло от 575 до 645 человек (данные разнятся); 623 стали инвалидами от ожогов и травм… Обгоревших пассажиров увозили с места катастрофы вертолётами и машинами в больницы Уфы, Челябинска, Аши. Даже годуновские «мальчики кровавые» бледнеют перед Улу-Телякским кошмаром.
Я помню, как последовавшей за воскресеньем ночью мы всей аврально вызванной на работу редакцией делали экстренный выпуск газеты об этой беде, – и как стучали зубы у нашего фотокора Рустема, приехавшего из Улу-Теляка с плёнками шокирующих кадров. «Дайте водки, ребята!» – попросил Рустем. Ему налили – было слышно, как его зубы клацают о стакан. Пока в редакции проявляли его фотоплёнки с места трагедии, он всё говорил про обгорелую детскую ручонку, лежавшую под откосом, был в шоке, как человек, окунувшийся в ад! А ведь первые журналисты были привезены на место катастрофы примерно через 14 часов после того, как похоронные команды почистили место адского пожара. Но им хватило и этого. А что же было с теми, кто побывал там утром, в эшелоне, в который я не сел? Говорят, солдатам-спасателям на пожарище, как на фронте, выдали спирт: их тошнило, трясло при разгребании завалов из обугленных тел и железа…
Потом писали, что старший врач «скорой помощи» – командовавший вывозом обожжённых пассажиров из Улу-Теляка в больницы Уфы – за одну смену стал седым. Никто не знает, сколько участников спасательной операции подкосило это проклятое место и запах сожжённых тел, о котором говорили все без исключения побывавшие там. По сути, любовь к матери уберегла меня от жутких сцен пожарища, шока и нервных срывов – будто незримая рука матери развела ту беду и меня…
Вот так в тот памятный день 4 июня 1989 года я «проворонил» самую большую транспортную катастрофу XX века и не стал её летописцем.
Но я ни разу не пожалел о своём выборе – поездке на турбазу к маме на вместо «репортажа века» из Улу-Теляка. Я не жалею, что упустил редкий и единственный в своей жизни шанс – стать первым репортёром на ЧП всемирного масштаба и даже попасть после этого в большую прессу. Шанс, надо сказать, горький на фоне жертв Улу-Теляка, какого не пожелаешь никому…
Но главным было: в тот день я не предал мать. Не предал ради её любви ко мне и моей любви к ней, её стареньким щекам, натруженной и ласковой её руке, такой знакомой и тёплой, гладившей меня в детстве.
В тот день я сделал, может, главный для себя выбор: любовь к ближним важней всех репортажей на свете!
ТОТ