к маркам с портретами королевской семьи, к ее каллиграфическому почерку:
– Осталось три года, мой милый, – писала Элишева, – и я прилечу в Израиль. Ты, правда, хочешь остаться в армии, – перо замедлилось, – получается, что видеться мы будем нечасто…
Элишева собиралась попасть в медицинскую службу и стать фельдшером. Моше уверял невесту, что все будет в порядке:
– Главное, чтобы наши увольнительные совпали. Я повезу тебя на север, покажу замки крестоносцев, мы побродим по тамошним холмам…
В детстве Моше хотел стать археологом, как отец:
– Одного археолога, то есть Фриды, в семье хватит, – он сжимал раскалившийся на солнце автомат, – папа не хочет, чтобы мы воевали, но никак иначе Израилю не выжить…
Моше надеялся в конце года пройти отбор в авиацию и поступить на курсы пилотов. Полковник Гур подсмеивался над ним:
– Тебе надоело прыгать с парашютом, – говорил командир, – но летчики тоже обязаны так тренироваться… – Моше хотел служить в эскадрилье Эмиля Шахар-Кохава. Они с Яаковом всегда смотрели старшему товарищу в рот:
– Яаков сейчас на курсе молодого бойца, – Моше оглянулся, – а я недавно стал сержантом… – рав Горовиц тоже демобилизовался в звании старшего сержанта:
– Ему предлагали остаться в военном раввинате, получить офицерские лычки, но он предпочел вернуться в Америку, – парень прижался к углу полуразрушенного здания, – в Америке жить легче… – сам Моше, разумеется, не собирался никуда уезжать:
– Мы с Элишевой поселимся в кибуце, – ласково подумал он, – наши дети и потомство Фриды и Эмиля вырастут вместе, как росли мы сами. Папа еще повозится с внуками…
После дня боев на Арсенальной горке они пробились к воротам Старого Города. Моше никогда здесь не бывал. Отец рассказывал о Еврейском Квартале и Стене Плача, но в последние двадцать лет евреи не могли посещать нынешнюю иорданскую территорию:
– Арабы настроили вокруг времянок, – поморщился юноша, – после войны мы расчистим доступ к Стене…
Старый Город обстреливали трассирующим огнем, не используя минометы, но арабы все равно бежали дальше на восток:
– Бежали, но могли оставить снайперов, – напомнил себе Моше, – мы в бронежилетах, но надо соблюдать осторожность…
Они двигались по бывшему Еврейскому Кварталу, сейчас лежащему в руинах. Моше не знал, какой из разрушенных двадцать лет назад особняков раньше принадлежал Судаковым. Вокруг царила полуденная тишина, однако птицы не пели:
– Мы всех распугали выстрелами, – из мусульманского квартала, доносились отзвуки автоматного огня, – надеюсь, что мы обойдемся без жертв… – вчерашняя атака на сектор Газа, закончившаяся падением территории, стоила израильским войскам больше пяти сотен погибших и раненых бойцов:
– Но нас хотя бы не бомбят, – порадовался Моше, – летчики молодцы, они вдребезги разнесли египетские и сирийские аэродромы.