Терстеген противопоставлял необходимость целожизненного процесса освящения; излишнему упованию на свои подвиги – необходимость веры. Того, кто слишком опирался на внешнее в церковной жизни, Терстеген увещевал, что всё внешнее – это только средства для поддержки главного: внутренней жизни души во Христе. Если кто, наоборот, с пренебрежением относился к внешним церковным средствам, тот получал наставление об их нужности. Это умение Терстегена во всём найти золотую середину, идти «царским путём» было, несомненно, даром Святого Духа и замечательным примером для христиан, как именно нужно, по заповеди Апостола Павла, держаться образца здравого учения (2 Тим. 1, 13).
Особенно много места «Старое жизнеописание» уделяет душепопечительской деятельности Терстегена, о которой мы уже не раз упоминали, и указывает в связи с этим на такие его качества, как умение находить индивидуальный подход к каждому человеку и говорить с ним на его языке, глубокое понимание внутреннего мира собеседника, милосердие и крайняя снисходительность к немощам и падениям. Терстеген считал, что духовный наставник ни в коем случае не должен приводить доверившуюся ему душу к себе, но исключительно к Богу. «Всё тщание (наставника) должно быть направлено на то, чтобы в сердце человека жил и царствовал Дух Христов»[58]. Очень важна, по убеждению Терстегена, в душепопечительских отношениях свобода. «Кто имеет дело с душами», – часто говорил он, – «тот должен быть как нянька, которая водит ребёнка на помочах. Она оберегает его от падений и предупреждает опасности, а во всём остальном даёт ребёнку ходить совершенно свободно»[59]. Душепопечение Терстеген рассматривал, как своё служение Богу. Всё, что он написал, так или иначе служило именно пастырским, душепопечительским целям. Его принципы и методы духовного руководства не только не потеряли своей актуальности, но могут оказать людям существенную помощь и сегодня.
Очень важным и интересным является вопрос внешне-церковной жизни Терстегена (его экклезиологические воззрения мы уже разобрали выше). Терстеген старался не пересекаться с мирскими людьми, находя это вредным для внутренней жизни. Вообще людей он не чурался и был благорасположен ко всем, с кем ему приходилось встречаться в тех или иных жизненных ситуациях; также и благотворительную помощь он оказывал всем нуждающимся, невзирая на их духовное состояние и религиозную принадлежность (интересно, что когда Терстеген серьёзно заболевал, мюльхаймские евреи, регулярно пользовавшиеся его аптекой, устанавливали в своей синагоге даже специальный «молитвенный час» о его выздоровлении[60]). Но общение он ограничивал только своим кругом – сознательно ведущих внутреннюю духовную жизнь христиан. Чтобы не сообщаться с «явными грешниками» (номинальными членами Церкви, живущими по духу мира сего), Терстеген в церковь не ходил и к Таинству Вечери не приступал. Как и во всех других случаях, где современному человеку видится некая экстравагантность