для тех, кто всей душой стремится развивать в отпрыске интеллектуальное любопытство. Я принялась копаться в памяти, перебирая все, что могла знать о разновидностях акул, и вдруг сверху донесся отчаянный вопль:
– Левый траверз!!!
Возможно, наблюдателей отвлекла драка акул. Но позже они заявляли (и я им верю), что дело вовсе не в недостатке бдительности, а в самом змее, совершенно неожиданно поднявшемся наверх из глубины. Точно слева по курсу – это-то и означают слова «левый траверз» – в воде стремительно мелькнула тень. Акулы кинулись врассыпную, но быстротой эти существа не отличаются; миг – и одна из них оказалась в пасти змея.
Все это произошло в угрожающей близости от судна. Матросы, державшие наготове ружья и гарпуны, открыли огонь.
– Джейк, вниз! – сказала я, дотянувшись до плеча сына. – Ты должен немедля спуститься в каюту.
Нет, я не опасалась, что он свалится за борт – за канат он держался надежно, однако вокруг зазвучало столько выстрелов, что вообразить себе шальную пулю было легче легкого.
Ко мне присоединилась Эбби, вдвоем мы (хоть и не без множества протестов) отвели Джейка вниз, где ничто не могло ему угрожать. Но, как только я начала подниматься на полуют, чтобы лучше видеть, стрельба стихла. Я обернулась взглянуть, что происходит.
На левом траверзе неспокойно плескались волны, но змея было не видно.
В нескольких футах от меня, рядом с рулевым, мистером Форде, стоял Экинитос.
– Сбежал? – спросила я.
Ответ последовал без промедлений. Корабль рыскнул – именно рыскнул, лучшего слова мне не подобрать – вбок, метнулся в сторону с угрожающе резким креном. Матросы закричали. Затрещали выстрелы. Экинитос заорал, веля прекратить огонь. Змей нанес удар ниже ватерлинии; вахтенные на нижних палубах бросились затыкать бреши, сквозь которые в трюм начала сочиться вода. Вновь наступила тревожная тишина, изредка нарушаемая отрывистыми возгласами. Матросы с ружьями в руках рассыпались вдоль бортов, высматривая цель.
– Два румба справа по носу! – раздалось сверху.
Экинитос вновь заорал, приказывая не стрелять. Повадки морских змеев он знал превосходно: мгновением позже зверь, обогнув нос корабля, вновь оказался слева – поспеши матросы дать залп туда, где он был замечен, ни одна из пуль не попала бы в цель. Вновь загремели выстрелы, но до гарпунов дело еще не дошло. Между тем, пробить толстую шкуру морского змея и вонзиться достаточно глубоко, чтобы действительно нанести ему серьезную рану, способен только гарпун.
Пули этих животных, как правило, только раздражают.
Рассказы моряков сильно преувеличены. Насколько я могу судить, это во всем мире так, и посему люди легко привыкают делать скидку на то, что в устах моряка реальность приобретает иные масштабы. Четырехметровая акула вырастает до шести, а то и восьми метров. Скверный шторм становится настоящим ураганом. Нарвал, греющийся на камнях солнечным днем, превращается в прекрасную деву, расчесывающую