и быстро выстрелили.
Игорь, подскакав, опустил забрало на шлеме зазевавшегося сына и щёлкнул своим. Тем временем впереди запели тетивы: Ольстин распорядился вовремя. Сквозь прорезь в забрале Игорь наблюдал, как встретились в полёте две тучки стрел и как в том месте небо на мгновение потемнело. Любопытно всё-таки, почему стрелы противников никогда на его памяти не сталкивались в полёте? Может быть, такое происходит только в по-настоящему больших сражениях, в таких побоищах, как между великим Александром Македонским и персидским царем Пором? Игорь привычно прикрылся щитом. Вокруг засвистело, заржали кони, вскрикнули раненые. Игрун, возмущенный донельзя, снова поднялся на дыбы. Князь успокоил коня, опустил щит, откинул забрало, наскоро огляделся. Владимир жив-здоров, только оторопел немного… Что ж, первый его большой бой… В почте его все целы, в дружинах несколько раненых, пострадали и кони – тут уж ничего не поделаешь.
– Княже!
Это Рагуил. Что там еще?
– Княже! Они выпустили по стреле и ускакали! Наши стрелы воткнулись в землю!
Князь Игорь обернулся ко Владимиру:
– Чего ждешь? Скачи за ними!
Голос его перекрыл новый нечеловеческий вопль. Это впереди ковуи, поднимая копытами коней тучи брызг, сверкающих на солнце, влетали уже в Суурлий. Левый полк князя Святослава Ольговича, не получив на то никакого Игорева приказа, тоже смял строй и помчался к речке. Игорь закусил губу: ковуи делали свою роботу легкой конницы, предназначенной именно для быстрого преследования отступающего противника, а вот молокосос Святослав самовольно отправился за добычей. Напрасно, что ли, он назначил в передовой полк путивльскую дружину во главе с сыном?
Князь повернулся к правому полку, оставшемуся, слава Богу, на месте, и поднял шуйцу. Тотчас брат Всеволод, сказав что-то коротко воеводе, поскакал к нему, его знаменоносец с оруженосцем за ним. Буй-Тур догнал брата на берегу речки, и они, заехав в мелкую её воду, принялись молча рассматривать труп ковуя, колеблемый течением. Возле мертвого хозяина спокойно утолял жажду его лохматый гнедок с ожерельем из бус и раковинок на шее. Ясно стало, что поражённый стрелою удержался в седле и не выпустил из руки повод, конь же его помчался вперёд вместе с другими и остановился только тогда, когда его хозяин свалился с седла.
– Снять бы с наглого мальчишки штаны да выпороть, – вздохнул Буй-Тур. – Надо же – посмел увести добычу из нашей семьи.
– Он, брат, племянник не только наш с тобою, – пожал плечами Игорь, – но и великого князя Святослава, пред коим мне, если жив останусь, предстоит оправдываться. Бог молокососа за жадность сам накажет, а мы с тобою, брат, промолчим. Хотя… Пусть только попробует с нами добычею не поделиться!
– Что делать будем, брат?
Игорь ответил только тогда, когда выехали они, окружённые тучею мошки, на противоположный берег речки и увидели, что погоня движется уже по видимому краю земли, да и то только чёрными точками. Смолкли и вопли ковуев.
– Да