не ребенок – это та самая Любовь рождается, наконец, из влюбленности, эйфории и желания, на свет.
Да и второго не планируют…
Я не знаю, когда в том, другом городе другого измерения, появился этот дом в пыльном переулке частного сектора, с большим яблоневым садом; до появления мальчишек – погодков, или после. А появились они с каким-то удивительно маленьким перерывом – всего в год, один за другим. Потом по жизни они пойдут совсем вместе, как близнецы, хотя чисто внешне будут разными – один высоким, статным и темноволосым, другой – низким и немного полноватым, с волосами пепельного цвета и грубоватыми чертами лица селянки. Они будут иногда отвешивать друг другу тумаков, когда никого рядом нет, а при появлении «внешнего противника» будут самозабвенно драться, встав спиной друг к другу. А отец будет любоваться ими, напуская на себя строгость и даже беря в руки ремень, например, отнимая рогатку, которой было разбито стекло в доме наискосок, через пыльный переулок, в котором живут их ближайшие друзья и дальние родственники. И сидя на скамейке перед домом, они будут с по-прежнему красивой еще женой обсуждать, что так и не знают, кто из пацанов разбил это стекло, за которым в соседском доме подрастает их ровесница, девчонка Нинка. И в школу они пойдут вместе, в один класс, в тот год, когда у них родится сестренка.
Только сестренка родится без отца. Самолет не пролетит еще над Домом Офицеров и не уронит еще свою страшную бомбу на его крышу, но он-то – помните – уже в форме. Для них будет все наоборот. Сначала он уйдет на фронт, а потом начнется война.
Тот городок мог бы носить теперь звание города-героя. Он мог бы вообще не пустить фашистов к себе, поскольку создал на подступах глубокую оборону. Но (официальная версия) Ставка решила, что немцы могут повернуть к Москве, и отвела войска. Полгорода немцы захватили, а вторую – сравняли бомбами с землей. Граница между этими двумя половинами прошла как раз по трамвайной линии, и дом в пыльном переулке оказался на краю зоны оккупации, а офицерский городок пролежал потом в руинах еще много послевоенных лет, поставляя неразорвавшиеся снаряды сверстникам наших пацанов, беззаветно разбивавших их и бросавших в костры, пополняя и так уже переполненную армию убитых и искалеченных…
«Нечеловеческая сила,
В одной давильне всех калеча,
Нечеловеческая сила
Земное сбросила с земли».
Она бежала из захваченного города, с двумя маленькими пацанами, шести и семи лет, и годовалой девчонкой на руках. Бежала от бомб и голода, бежала туда, куда она знала, что можно бежать, – в то село, откуда увез ее высокий статный парень в форме. Это в официальной версии их бегство будут называть потом эвакуацией жителей и отводом войск.
«Отвод войск» – это когда наши танки идут по пыльным переулкам частного сектора. Но вот в небе слышится гул моторов, и тогда, чтобы не стать мишенью готовых вот-вот появиться «мессеров» и «юнкерсов», танки прячутся. Ну, и как спрятаться