кем-то ещё, не нами,
Но сделанный нами, а не кем-то ещё.
В этом: моя война, мой Вавилон, моё время,
Мой безысходный ад, отделённый пустыней Леты
От детей, исчезающих точкой росы за
Горизонтом. От детей, знающих о свободе
Много больше отцов и матерей,
Остающихся здесь – в котловане,
Где за точкой рассвета приходят шумерские львы,
Сеять новые души в пространства, лишенные света.
[vi ringer]
мы выпиваем жизнь как женщину,
ненасытные и зацикленные на собственном эгоизме —
крохотные человечки на ладони вселенной.
непостижимо огромной, безмерной.
мы называем это любовью.
мы берём без остатка, подзываем по имени,
забываем, подменяем смыслы и вещи,
меняем: географию, зимы и лета, лица,
тёплую плоть, которой касаться.
мы называем это памятью.
мы повторяем: мысли, поступки,
смыслы, идеи, чужие идеи, чужие жизни,
их вариации в тысячекратном себя-отражении:
пейте, смотрите, не возвращайтесь.
мы называем это жизнью.
мы удаляем: жизни и жизни, море и сушу,
лес и пространство, воздух и воду.
дети за нами приходят в пустыню,
преумножая её многократно.
мы называем это заботой.
[til ljuset]
Если ты всё ещё излучаешь свет
Прежде войны, прежде
Не бойни без смысла, но боли,
Которой не разделить
Никогда и ни с кем – ни с единым
Живым существом не став болью, не
Став самому больным и болящим; и если
Всё ещё ты продолжаешь помнить о том,
Что единым и целым был, есть и будешь
С миром вовне и внутри, что
Каждый – космос, что каждый – звезда и
Все башни твоего Вавилона говорят
На языках разделения прежде всего не
Снаружи, где язык, речь и тело,
Но внутри, в твоем разуме-сердце:
То разделение, что пролегает между
Способностью со-творить и делиться,
Постигая возможность добра возводить
Свои башни без навязанной лжи о гордыне,
Чтобы вырастить бога, и сердце, и душу
От корня (я и я – целым) и
Отвержением мира, как цели взросления,
Станет не большим, чем в полдень
Тень на ладони,
Которой на миг прикрываешь глаза, различая
Неумышленный бриз горизонта.
Я проходит насквозь зеркала,
Возвращаясь к местоимениям детства.
[vapen]
Нельзя победить Вавилон оружием Вавилона,
Ты ошибся, да, бро, когда требовал равной доли
Страдания за страдания, талиона, ты ошибся,
Машина работает иначе, их стены не вечны, тела
Их не вечны, но идеи, да, бро, идеи живут много дольше:
И ненависть может стать вечной, но вечной
Может стать и любовь, хотя