бога о трех головах, найденной хозяином в пустошах и повешенной на манер пиньяты[37], мимо стола, за которым играли в шашки два старичка, между двумя скамьями с завсегдатаями, нетрезвыми голосами распевавшими припев из песни, исполненной два часа назад, и спустилась вниз по трем ступенькам в заднюю комнату, где и сидел мексиканец, на встречу с которым явились в Нуэва-Вида американцы.
Умберто поднялся и протянул пыльному ковбою руку.
– Я – Охос. А вы – Джон Лоуренс Плагфорд или его сын?
Ковбой пожал протянутую руку.
– Сын. Брент.
Пожимая руку, Умберто заметил промелькнувшее на лице гринго выражение то ли недоверия, то ли неприязни.
– Я Томас Уэстон, – представился джентльмен, в свою очередь протягивая руку.
Умберто пожал и ее и не заметил на лице второго гринго ни неприязни, ни недоверия.
– Me llamo Ojos.
Артист отпустил руку джентльмена и жестом указал гостям на мягкие стулья, окружавшие стол, украшенный красными, коричневыми и зелеными кафельными плитками.
– Пожалуйста, садитесь.
Американцы сели.
– Что вы хотели бы выпить? – осведомился Умберто.
– Ничего, – ответил ковбой.
Музыкант тоже сел.
– Я, с вашего позволения, все же выпью, поскольку вино уже налито.
Он уже понял, что Брент Плагфорд – человек не очень благовоспитанный.
Опустившись на стул, ковбой положил на стол шляпу, достал из-под бежевой рубахи потертый кошель на шнурке и стянул через голову.
– Ваше золото.
Умберто взял кошель, положил на стол, развязал, заглянул внутрь и увидел поблескивающие разнокалиберные самородки.
– Торговаться не будем, – сказал ковбой. – Это все, что у нас есть.
– Похоже, здесь ровно столько, сколько и было обещано в объявлении, – заметил музыкант.
– Можете положить на весы и убедиться, что все честно.
– Не думаю, что вы проделали такой путь только для того, чтобы обмануть меня на унцию золота.
– Я человек честный, – заявил ковбой как о всем известном факте. – А теперь расскажите о сестрах.
– Как я уже писал, мне известны две персоны, имевшие отношение к одной или обеим вашим сестрам. Девять недель…
– Как вы поняли, – с явным недоверием перебил артиста ковбой, – что эти двое мужчин знают моих сестер?
– Пожалуйста, позвольте мне рассказать небольшую историю, которая ответит на все ваши вопросы.
– Ладно, рассказывайте.
– Девять недель назад, навещая родственников в Мехико, я увидел на почте ваше объявление с предложением награды и вскоре после этого написал песню о пропавшей женщине.
– Вы написали песню о моих сестрах?
– Да.
Лицо ковбоя полыхнуло гневом. Джентльмен положил руку на плечо своему спутнику.
– Прошу прощения, если огорчил вас, – сказал Умберто.
Не в силах выдавить ни звука, ковбой молча кипел.
– Почему вы написали песню о них? – спросил джентльмен.
– Их история тронула меня. Хотя