их большой компании, за заставленным пустыми стаканами и кружками столом, остались только они втроем. И это тоже было правильно – они всегда заканчивали вечеринки. Трое неразлучных друзей со школьной скамьи. Жизнь бросала их и раскидывала в разные стороны, но неумолимый рок вновь сводил и швырял в жернова юношеских приключений. Разошлись по домам более дисциплинированные, а может просто уже наученные наконец горьким опытом Димка, Рита и Вадик, загруженные пивом под горло, но демон Большой пятницы уже управлял оставшейся троицей. Будущий вечер, в связи с этим был покрыт туманом неизвестности.
Серый наконец не выдержал. С умеренной силой, зная разрушительную мощь своей руки, стукнул по столу и провозгласил, сведя густые брови.
– Доколе будем полоскать барские кишки этой бодягой? Не пора ли водочки, господа?
И с отвращением поглядел в кружку. Ганс встрепенулся и просиял. Он вскочил и отдал честь, вызвав неодобрительные взгляды гопотистой бригады.
– Я понял вас, минхерц! Будет исполнено в лучшем виде!
Подхватив плащик, он резво ускакал в сторону выхода. Серый и Матвей переглянулись, одновременно хмыкнули. Водку в баре не продавали, в магазинах, по новой традиции после десяти тоже, но Ганс умудрялся находить искомый напиток в любое время и в любом месте.
Он говорил, что после десяти на улицах города появляются новые вурдалаки нового времени. Это было братство Гонца – люди, отправленные за добавкой. Узнавая друг друга с феноменальной точностью, они передавали информацию о точках, где можно было взять вожделенный продукт. И ведь брали!
Матвей допил свое пиво, поставил кружку и посмотрел на раздобревшего, расплывшегося на диване Серого. Тот улыбнулся и подмигнул Матвею.
– Вот, Матюха! Так и живем… канешно не столицы ваши, но видишь тоже мал, мал веселиться можем…
Матвей достал две сигареты из пачки, подкурил их и одну отдал Серому. Затянулись. Матвей с симпатией махнул Серому.
– Куйня это все, Серега! Москва, Питер, да любой город! Везде это дерьмо! – он обвел рукой задымленное помещение, – везде люди, а они, как говорил один классик, никогда не меняются…
Серый хмыкнул, почесал голову, вспоминая, затем выдохнул вместе с дымом.
– Э-э-э… «Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…»
Матвей изумленно округлил глаза, глядя на довольно ухмыляющегося Серого. Недоверчиво спросил.
– Ты, это… серьезно? Все помнишь?!? Это же когда мы ставили Мастера? На втором, нет – на третьем курсе?!? Охринеть, Серега…
Серый довольно заржал. Протянул руку и положил ее на плечо Матвея.
– Эх, Матюха! Представь – все помню, до последнего слова! Ах, какая постановка была, помнишь? Весь институт