явились страшилища[26]; в руках у них была большая хартия[27], вся исписанная словами. Они поднесли ее к моим глазам, и я тут увидела все свои грехи, от юности записанные.
В это время опять явился другой юноша, и я увидела у него крылья и догадалась, что это был Ангел-хранитель. Он строгим голосом сказал: «Не смейте сегодня устрашать эту душу, она причастница, и не показывайтесь впереди нас».
Тут я увидела, что хартия сделалась совершенно чистая, грехи мои все изгладились и страшилища скрылись.
Тогда я с первым юношей пошла вперед, Ангел же хранитель скрылся. Путь был очень тесный, так что я с большим трудом шла боком за своим путеводителем по темной лестнице, на которой страшилища, хотя и являлись, но не ловили меня.
Мы с юношей подошли к большим печам, их было три; около печи были страшилища, они бегали с крюками, а в печах на решетках были точно дрова, которые горели, а страшилища вытаскивали их из печей, точно головни, и колотили их молотом.
Вдруг из головни делался человек и с сильным ревом бросался опять в печь; тут я очень устрашилась, боялась, что попаду туда же, но юноша улыбнулся и сказал мне: «Крестись, и пойдем дальше».
Рис. 1.8. «Вдруг явились страшилища; в руках у них была большая хартия».
Когда мы отошли, я спросила у него, за что эти люди посажены в эти страшные печи?
Юноша ответил мне: «Сюда попадают все христиане, которые только по имени были христианами, а дела творили неподобные: не почитали праздники, бранились скверными словами, пировали рано утром». «Бодрствуй и крестись», – сказал мне юноша, и мы пошли дальше.
Пришли мы к очень темному месту, тут я увидела две высокие лестницы, демонов на них было очень много; по одну сторону этих лестниц была пропасть, по другую – большой чан, наполненный кипящей смолой; в этот чан бросали человека, который очень стонал, а кругом чана было много народа.
Я спросила у юноши, за что же этих людей бросают в чан.
Он мне ответил: «За зло и за гордость, этот бескорыстный грех[28]; а в пропасть – за клевету и осуждение».
Дальше мы пошли тем же путем и пришли к храмине, у которой не было потолка, а из этой храмины был слышен сильный крик и визг.
Когда мы вошли в нее, то я увидела множество людей: одни из них были одеты очень худо, другие – совсем голые – сидели друг к другу спинами, как бы не видя друг друга.
Вдруг эта храмина заколыхалась, заклокотала, и я спросила у юноши, отчего это.
Юноша ответил мне: «Сейчас сюда прибыла грешная душа».
А на мой вопрос, почему эти люди сидят и не видят один другого, юноша ответил: «Эти люди жили на земле беспечно, не было за ними ни худого, ни хорошего, им нет теперь поминовения: потому и здесь не видят ни муки, ни отрады. Поминовением их можно было бы искупить, но поминать-то их некому».
Из храмины мы вышли и опять шли таким же узким путем, и я услышала еще издали шум и визг.
Когда мы опять подошли к такой же храмине,