у меня не было необходимости в типовых атрибутах стандартной политической кампании по собственному избранию, перспектива оказаться во главе министерства финансов без своей команды изрядно беспокоила. Ведь это означало, что придется целиком полагаться на чиновников, которые прежде хранили верность Подкормистану, и на дополнительный персонал, предоставленный – исключительно с благими помыслами – Драгасакисом и партийным штабом. Поэтому я использовал несколько недель в преддверии выборов на то, чтобы собрать лучшую, насколько позволяли возможности, команду сторонников.
Дабы определиться с фигурой на пост заместителя министра финансов (это ключевая должность, в обязанности которой входит надзор за казначейством), я выпил кофе с Алекосом Пападопулосом, бывшим министром финансов от ПАСОК, человеком 1990-х, с которым водил знакомство уже много лет, доверял его суждениям – и считал его единственным министром финансов Греции, действительно следившим за финансовым «пульсом» страны в срок пребывания у власти. Алекос оставался убежденным противником СИРИЗА, но по-человечески меня поддерживал и пообещал подумать над кандидатурой. Той же ночью он прислал мне эсэмэс с именем Димитриса Мардаса; раньше я не слышал об этом человеке, но мой опытный друг рекомендовал его как весьма способного управленца. На следующее утро я позвонил Мардасу и сделал тому предложение, которого он никак не ожидал[114].
Еще более важным виделся пост председателя совета экономических консультантов. В еврозоне главы правительств не способны достичь реальных результатов без тесного сотрудничества и лояльности министров финансов, которые представляют соответствующие страны в Еврогруппе. А сами министры финансов не в состоянии добиваться успехов в своей деятельности без не менее тесных отношений с главами советов экономических консультантов при министерствах (эти фигуры представляют соответствующие страны в так называемой рабочей группе Еврогруппы). Предположительно, именно они обеспечивают подготовку заседаний Еврогруппы, но на самом деле это своего рода теневой «кабинет», формирующий планы и политику «Тройки».
Выяснилось, что Драгасакис заполнил эту вакансию (от моего имени) еще прежде, чем я ступил на греческую почву. Он выбрал Йоргоса Хулиаракиса, тридцатилетнего экономиста, который преподавал в Манчестерском университете, а затем очутился на службе в центральном банке Греции. «Это умный парень, он готовит почву для нас, неофициально сотрудничая с советом экономических консультантов», – поведал мне Драгасакис, когда мы встретились в первый раз после моего возвращения в Грецию, за несколько недель до выборов. Мой близкий друг Вассилис, с неизменным скептицизмом воспринимавший все шаги Драгасакиса, не одобрил эту кандидатуру, но я откровенно порадовался тому, что кто-то уже действует заблаговременно.
После встречи с Хулиаракисом я проникся к нему расположением, несмотря на его очевидное стремление избегать чрезмерно тесного сотрудничества и на не менее очевидную