Сарета тряхнула головой, и легкая улыбка подчеркнула морщинки на ее лице. – Смотри.
Тотчас прямо у них на глазах Ханней Джа’Акари оттолкнула всех, кто пытался ей помочь, всех, кто ее поддерживал и пытался увести с поля битвы. Ее голос достиг самых отдаленных уголков Мадража.
– Нет, я не сдаюсь. Нет.
Несмотря на то что она не могла встать прямо и вообще с трудом держалась на ногах, а ее лицо покрылось жуткой бледностью, Ханней приняла стойку, весьма отдаленно напоминавшую боевую.
– Я не сдаюсь.
Не участвующие в бою помощники отступили, и девушки остались стоять лицом к лицу. Сулейма Джа’Акари не спешила принимать стойку. Нежелание драться выражал каждый изгиб ее тела, но она не отступала. Нурати удивилась: неужели ей так сильно хотелось завоевать трофей, что она готова была причинить еще больший вред собственной сестре по оружию? Девушки были очень близки, и все об этом знали.
Ханней покачнулась вперед и нанесла слабый, неуклюжий удар по предплечью Сулеймы. Рыжеволосая девушка упала на колени и вытянула обе руки ладонями вверх.
– Я сдаюсь! – крикнула она. – Сдаюсь!
Все вокруг смолкло – стало так тихо, что Нурати казалось, будто она могла услышать, как вздыхают золотые чешуйки Дракона Солнца Акари, пока тот нежно ласкает мягкую синеву неба.
Потом Сулейма поднялась на ноги, девушки обнялись и толпа одобрительно загудела.
– Неплохой ход, Джа’Акари. Весьма неплохой.
Сарета, самая непоколебимая женщина из всех, кого знала Нурати, наблюдала за происходящим со слезами на глазах.
– Вот увидишь, юная Сулейма сменит меня на посту первой воительницы. Она и Таммас – будущее племени.
Нурати перевела взгляд с нее на рыжеволосую дочь демоницы, а затем на толпу, чьи крики и улюлюканье терзали ее слух. Она увидела, как повелительница снов и ее подмастерье скрылись в тенях.
Дитя у нее в животе вздрогнуло, точно ощутило опасность вместе с матерью.
Чтобы эта рыжеволосая демоница стала первой воительницей? Чтобы дочь повелительницы снов стала парой для моего сына? Нет уж, пока я жива, такого не будет.
Умм Кальтеа, которая была первой матерью до Нурати, сказала:
Мать сажает деревья, чтобы создать тень для своих детей.
И если этим деревьям мешает какая-нибудь лоза, – подумала Нурати, – следует вырвать ее с корнем.
10
Луны переворачивались во сне. Звуки веселья отступали во вчерашний день, словно приливы Зееры, а новоиспеченные джа’акари собирали палатки и личные вещи в мешки из шкуры чурры, готовясь отправиться обратно в пустыню.
Ветер унес вдаль последние отблески песен и костров, и девушки, которые надеялись стать воительницами, сыпали песок в кухонные печи, совсем как они с Ханней годом ранее. Сулейма с тяжелым сердцем наблюдала за девушками из бывшего убежища Измая. Всю свою жизнь она ждала этого момента, проливала за него кровь и возлагала на него надежды. И теперь, пережив последние часы последних дней своего заточения, могла лишиться всего, о чем мечтала,