другим мужчиной, а вот с ним!), она отпрянула назад.
Теперь, когда их стало разделять расстояние в три-четыре фута[3], они снова уставились друга на друга и стояли так, наверное, целую вечность. Ее сердце забилось сильнее и быстрее в ее сжатой корсетом груди. Груди, которая лишь несколько секунд назад прижималась к нему. Соски ее грудей по-прежнему были напряженными, как будто она все еще чувствовала, что прижимается к его телу.
При мысли о крепком мужском теле она обвела лорда Стрикленда быстрым взглядом и представила его себе… лежащим на ней и давящим на нее…
В то же мгновение она одернула себя, усилием воли заставив отбросить эту дерзкую мысль.
Однако жар, обжигающий щеки, стал еще более горячим.
Она сделала глубокий вдох. Это просто потому, подумала Грасиэла, что она оказалась здесь, в этом доме безнравственности, где в голову приходят такие – абсолютно недопустимые – мысли, причем не о ком-нибудь, а о лорде Стрикленде. А ведь он лучший друг ее пасынка и уже давнишний друг семьи. Даже если бы лорд Стрикленд и не был слишком молод для нее (а он для нее как раз таки слишком молод!), он все равно бы являлся абсолютно неподходящим кандидатом для флирта. Это было не просто неприемлемым… Это… Даже думать об этом… уже само по себе было с ее стороны проявлением извращенности. Он, наверное, пришел бы в ужас, если бы узнал о таких ее мыслях.
Наконец-таки он переместил взгляд с нее на дверь, которую она не дала ему открыть. По крайней мере, было похоже на то, что Маркус не пошел вслед за ними. Он, наверное, подумал, что Стрикленд твердо намерен «пообщаться» с ней наедине.
– Вам следовало знать, что здесь вполне может оказаться ваш пасынок.
Тон его голоса был назидательным, и это, черт побери, ее рассердило. Она – взрослый человек. Она на шесть лет старше его, Стрикленда, и ей нет никакой необходимости выслушивать его упреки.
– По правде говоря, мне такое в голову не пришло. – Она пожала плечами. – Это было спонтанное решение. Кроме того, Маркус предпочитает не рассказывать о своих наклонностях.
Его губы скривились.
– Конечно же, не рассказывает, потому что это было бы неуместно.
Его слова и тон его голоса снова заставили ее почувствовать себя неловко. Она осознавала, что он, конечно же, считает ее приход сюда неуместным.
Ручка двери неожиданно заскрипела.
Когда дверь начала открываться, Грасиэле показалось, что время замедлило свой ход.
Она с трудом удержалась от того, чтобы не вскрикнуть, и, стремительно прикрыв рот ладонью, стала пятиться. Если это был Маркус, то спрятаться от него она уже не сможет. Ей придется столкнуться лицом к лицу со своим пасынком, а затем дать ему какое-то объяснение по поводу того, почему она находится здесь. А какое она могла дать объяснение? Она оказалась здесь… в этом месте, в котором сливаются воедино удовольствие и разврат. Какое еще может быть объяснение, кроме того, что она стала одной из таких женщин? Стала разнузданной вдовой, думающей только о своих удовольствиях