части города, протянувшегося вдоль Волги на пятьдесят километров. Контратаковать на территории Сталинграда наши войска не могут. Негде развернуться, полоса обороны составляет 200–300 метров. Чтобы в очередной раз ослабить вражеский напор, принято решение нанести удары южнее города.
Рота насчитывала к тому времени четыреста человек. Стрижак вызвал к себе Елхова и ознакомил с письменным приказом по армии. Капитан бегло прочитал содержание, понял смысл и грустно покачал головой.
– Кидают, как вязанку дров в костер. Когда быть готовым?
– Автомашины прибудут в шесть вечера. Время на погрузку один час. Больных много?
– Есть несколько человек, в основном, придуриваются. Двоих я арестовал.
– За что?
– Придрался к ерунде, но оба мутят воду. Уголовники.
– Только не вешай на меня свои проблемы.
– В шесть вечера освобожу обоих, посажу в машину, пусть едут.
Обсудили детали предстоящего ночного марша, затем Елхов вернулся в роту и собрал подчиненных. Сообщение приняли по-разному. Маневич и молодые командиры взводов не скрывали возбуждения, они устали от неопределенности и давно ждали приказа о начале активных действий.
Воронков явно растерялся, приподнятое настроение взводных его раздражало. Их бросают на южную оконечность Сталинградской обороны, там никого не щадят и не успокоятся, пока роту полностью не выбьют. Бои за никому не нужную высоту под Деде-Ламином всего лишь детские игрушки по сравнению с предстоящим испытанием. Завтра их всех построят на передовой, и какой-нибудь дуболом, прикрываясь словом «Сталинград», поставит безнадежную задачу.
Политрук едва не кинулся звонить в штаб армии. В последние дни он сумел наладить прежние связи, отвез кое-какие подарки коллегам по комсомольской работе. Там обещали при первой возможности замолвить слово перед начальником политотдела. Но в этой ситуации никто помогать не станет. Лицемерно напутствуют в бой, пожелают удачи и призовут к мужеству.
Боже мой, какая чушь! Воронков едва не хватался за голову от отчаяния. Командир четвертого взвода Федя Колчин, на которого сыпалось больше всего замечаний, гордо вышагивал и старался выглядеть выше своего мелкого роста. Крепко сбитый, широкий в груди, он напоминал Воронкову небольшого упрямого бычка и казался смешным перепоясанный многочисленными ремнями, с полевой сумкой, болтавшейся у колен.
Поправив шапку с новенькой эмалевой звездой, Колчин привязался к старшине, выпрашивая автомат. Глухов объяснил, что автоматов мало и выдаются они по личному указанию Елхова.
– Как же, – расстраивался младший лейтенант. – У меня «наган», какой с него толк.
– Дам я тебе свой автомат, – не выдержал Воронков.
– Вот спасибо, – обрадовался взводный и тут же озабоченно спросил: – А вы что, в тылу остаетесь?
– Я пойду вместе со всеми, – теряя терпение, выкрикнул политрук, – но тебе автомат нужнее.
– А запасной диск имеется?
– Ты