теперь я сообразила, что происходит, – меня используют в качестве шпионки. Неловко переступив с ноги на ногу, я ответила:
– Они еще не завтракали. Слуги накрыли подносы с едой в приемной, но после того, как я поела, блюда унесли.
– Чем же они занимались в таком случае? – настойчиво поинтересовалась царица.
Я заколебалась, и отец строго проговорил:
– Мы должны знать такие вещи, Мутноджмет. Если об этом не узнаем мы, то непременно узнает кто-нибудь другой.
«Например, Панахеси», – подумала я и сказала:
– Они планировали возведение храмов в честь Атона.
Эйе быстро спросил:
– Рисовали схемы?
Я кивнула.
Повернувшись к сестре, он поспешно проговорил:
– Пока Старший жив, Аменхотеп ничего не сможет сделать. У него нет ни золота, ни ресурсов, необходимых для возведения храмов. Это всего лишь пустые разговоры…
– Опасные разговоры! – вспылила царица. – Которые будут продолжаться до тех пор, пока он не станет фараоном Верхнего Египта.
– Но к тому времени он поймет, что править без поддержки жрецов – не так-то легко. Без их золота он даже не сможет собрать армию. Ни один фараон не может установить единоличное правление.
– Мой сын думает, что сможет. Он полагает, что способен бросить вызов богам и возвысить Атона надо всеми, даже над Озирисом. Даже над Ра. Предполагалось, что твоя дочь сумеет заставить его передумать…
– Она так и сделает…
– Она слишком своевольна и амбициозна! – выкрикнула царица. Выйдя на балкон, она отчаянно вцепилась пальцами в перила. – Пожалуй, я совершила ошибку, выбрав в старшие жены не ту дочь, – сказала она.
Отец оглянулся на меня, но прочесть по его лицу, о чем он думает, я не смогла.
– Отправь его в Мемфис, – предложил он. – Там он быстро поймет, что противиться воле Маат себе дороже.
В полдень в Зале приемов царица возвестила о том, что двор фараона Нижнего Египта отправляется в Мемфис. В путь мы должны были выступить двадцать восьмого фармути. До отъезда оставалось пять дней.
Глава шестая
На сей раз, когда мы собирались отправиться на арену посмотреть, как Аменхотеп Младший ездит верхом, он предварительно пригласил нас на конюшню и поинтересовался у Нефертити, какая лошадь нравится ей более всего. Кия наверняка бы жеманно захлопала ресницами и заявила, что ей по нраву кобыла с самой роскошной гривой. Но Нефертити сначала внимательно осмотрела лошадей: их поступь, ширину груди, силу мышц под шелковистой кожей, огонь в их глазах и только потом решительно ответила:
– Вон та, темная. Гнедая лошадь, что нетерпеливо гарцует у ворот.
Аменхотеп кивнул:
– Подведите сюда гнедую!
Кия обернулась к трем дамам, что всегда сопровождали ее, высоким женщинам, на целую голову возвышавшимся над моей сестрой, и одна из них громко проговорила, постаравшись, чтобы моя семья все хорошенько расслышала:
– В следующий раз он позволит