награды – ордена Святого Георгия 2-й степени.
Однако, несмотря на всю доблесть и отвагу, он не пользовался любовью солдат и уважением товарищей, а неумение твердо следовать воинской дисциплине и разные непозволительные чудачества навлекли на него неудовольствие начальства. Лишь старания младшего, не любимого им брата Николая Михайловича, у которого, к своему великому неудовольствию, граф оказался в прямом подчинении, спасли его от серьезных служебных неприятностей. В Отечественную войну 1812 года С.М. Каменский оказался в тени и вынужден был «по болезни» сдать командование корпусом другому генералу.
В 1822 году Сергей Михайлович, унаследовавший большую часть родового состояния после отца и безвременно скончавшегося брата, вышел в отставку и поселился в своем родном Орле, изумляя горожан необычным образом жизни. Владелец 7 тысяч крестьянских душ, он мог позволить себе роскошь держать 400 человек дворовых и, разумеется, собственный театр, которому посвящал весь свой неограниченный досуг. Постепенно это увлечение превратилось у него в манию, и он стал своеобразной достопримечательностью не только для местных обывателей, но также для всех приезжих.
Благодаря свидетельствам современников многие впечатляющие факты из жизни этого диковинного театрала-самодура дошли до нас. Вот что рассказывает один из них: «Любопытнее всего были в Орле дом и публичный театр графа Сергея Михайловича Каменскаго (сына фельдмаршала), состоявший из его крепостных людей, с платою за вход, с печатными афишками, и с полным оркестром также из крепостных. Таковыми же были живописцы, декорации и машинисты. В театре давались комедии, водевили, слезливый драмы, даже оперы и балеты доморощенными, бесталанными и безголосными графскими артистами; они не отваживались только на трагедии. Театр с домом, где жил граф, и все службы занимали огромный четырехугольник, чуть ли не целый квартал на Соборной площади. Строения были все одноэтажный и деревянный с колоннами, с отвалившейся на них штукатуркой, и уже при мне здания все начинали гнить. Внутренняя отделка театра была еще изрядная, с бенуарами, двумя… ярусами лож и с райком; кресла под номерами, передние ряды дороже остальных…Были при театре капельдинеры, (как следует) в ливрейных фраках с разными воротниками. При однообразии жизни в губернском городе, театр этот был немалым развлечением для нас военных».
Хозяин всегда усаживался в первом ряду кресел, а семейство его – в средней ложе, устроенной наподобие царской. Продажей билетов занимался особый кассир, но очевидцы утверждали, что в былые времена граф, не снимая Георгиевского креста, сам усаживался у кассы и собственноручно торговал билетами. Однажды известный своими шалостями юнкер, граф Мантейфель, в уплату за ложу бельэтажа привез в кассу огромный мешок с медными деньгами; чтобы пересчитать их, потребовалось много времени, – пришлось даже временно прекратить продажу, отказать же шутнику было жалко, поскольку цена ложи составляла довольно значительную сумму.
Конец