сидевший рядом, застонал и положил руку на костлявое плечо старухи.
Рут опустила голову. Она пыталась заставить себя сказать еще что-то. Последнее.
Но не могла говорить. Как не могла и забыть.
– Я бросил друга, когда он признался мне, что у него ВИЧ, – сказал Габри. – Я был молодым и испугался.
– Я выписала лекарство пациентке, – сказала Мирна. – Молодой матери. В депрессии. Из-за лекарства ее состояние ухудшилось. Она позвонила, и я велела ей утром сразу прийти ко мне. Но ночью она покончила с собой.
Клара взяла ее за руку.
– Я не послушалась вас, – сказала Клара, взглянув на Армана. – Я пошла искать вас и Питера в тот день в рыбацкой деревне. Вы мне говорили не делать этого, и если бы я…
Габри взял ее за руку.
– Я обманом выуживал у стариков старинные вещи, – сказал Оливье. – Давал им малую часть реальной стоимости. Я больше так не делаю. Но ведь делал.
Он говорил с удивлением, словно описывал какого-то незнакомого ему человека.
– Мы знали об этом, mon beau,[21] – сказала Рут, похлопав его по руке. – Ты говнюк.
Оливье хрюкнул от неожиданности.
Какой-то шум, поначалу приглушенный, донесся до них с деревенского луга. Громкие голоса, становящиеся все громче. И наконец перешедшие в крики.
Друзья удивленно переглянулись. Арман поднялся с кресла. Распахнув входную дверь, он увидел, что происходит.
На лугу собралась толпа. Видна была только макушка головы кобрадора.
Он стоял в окружении людей.
Арман выбежал из двери, и остальные последовали за ним, кроме Рут, которая никак не могла выбраться из кресла.
– Не оставляйте меня здесь!
Но они оставили ее.
И она снова увидела руку матери, погруженную в ледяную воду. Ищущую. Отчаявшуюся. Выбивающуюся из сил.
Пытающуюся найти ее двоюродного брата.
Но за ее руку ухватилась Рут и осталась жить. Ненужная.
И тогда прощенные и прощающие встретятся снова,
или, как всегда, будет слишком поздно?
– Увы, – пробормотала она.
– Идем, старая карга.
Клара вернулась и протянула ей руку. Рут несколько мгновений смотрела на эту руку, потом ухватилась за нее.
И была вытащена.
Они поспешили по дорожке на деревенский луг.
Глава девятая
– Ты, сукин сын! – орал крупный мужчина.
Он стоял в центре круга и держал в руке металлический стержень, собираясь нанести удар.
– Стойте! – прокричал Гамаш, протиснулся через толпу и остановился в нескольких футах от этого человека.
Он узнал в нем нового члена дорожной бригады Билли Уильямса, хотя имени новичка не помнил.
Человек либо не услышал Гамаша, либо не хотел слышать, настолько был поглощен своей мишенью. Кобрадором. Тот продолжал стоять. Не отступил ни на шаг. Не съежился в ожидании удара. Не приготовился к его отражению.
– Давай уже! – крикнул кто-то.
Толпа превратилась в банду.
Арман,