однако креста на нем не было.
И вел он себя как-то необычно. Люди вокруг веселились, а он стоял столбом.
Вскоре люди начали заговаривать с ним. Спрашивали о его костюме. Пытались сообразить, кто он. Но это продолжалось недолго, и вскоре все начали сторониться его. Вокруг темной фигуры образовалось пустое пространство. Пришелец словно находился в собственном мире. Собственной вселенной. Где не было никакого Хеллоуина. Никаких празднующих. Никакого смеха. Никакой дружбы.
– А что подумали вы?
– Я подумал, что это Смерть, – ответил Арман Гамаш.
В зале суда воцарилось молчание.
– И что вы сделали?
– Ничего.
– Вот как? Тут заявляется с визитом Смерть, а глава Квебекской полиции, в прошлом старший инспектор отдела по расследованию убийств, ничего не предпринимает?
– Это был человек в маскарадном костюме, – терпеливо произнес Гамаш.
– Возможно, так вы подумали в тот вечер, – подхватил прокурор. – Но когда вы поняли, что это и в самом деле смерть? Позвольте высказать предположение. Когда стояли над телом?
Глава вторая
Нет. Фигура на вечеринке смущала, но плохое предчувствие у Гамаша действительно появилось только на следующее утро, когда он выглянул из окна спальни в промозглый ноябрьский день.
– На что ты смотришь, Арман? – поинтересовалась Рейн-Мари, подойдя к мужу.
Она тоже выглянула в окно и нахмурилась.
– Что он там делает? – спросила она вполголоса.
В то время как все разошлись по домам, чтобы лечь спать, человек в темной мантии этого не сделал. Никуда не ушел. Остался. И до сих пор там находился. Стоял на деревенском лугу в своей шерстяной мантии. И в капюшоне. Смотрел.
Из окна Гамашу не было видно, но он подозревал, что и маска осталась на своем месте.
– Не знаю, – ответил Арман.
Было субботнее утро, и он оделся как обычно. Брюки, рубашка и теплый осенний свитер. Наступил ноябрь, и погода не давала им забыть об этом.
День начался серым рассветом, как это часто случается в ноябре после ярких восходов и ярких осенних листьев октября.
Ноябрь – переходный месяц. Разновидность чистилища. Холодное влажное дыхание между умиранием и смертью. Между осенью и мертвой зимой.
Никто не любил ноябрь.
Гамаш надел резиновые сапоги и вышел наружу, оставив немецкую овчарку Анри и маленькое существо по имени Грейси в полном недоумении: они не привыкли, чтобы их не брали на прогулку.
На улице было холоднее, чем он предполагал. Даже холоднее, чем предыдущим вечером.
Он еще не успел дойти до луга, как руки у него закоченели, и он пожалел, что не надел перчатки и шапку.
Гамаш подошел к темной фигуре и остановился прямо перед ней.
Маска оказалась на месте. Не было видно ничего, кроме глаз. Но даже и глаза были скрыты какой-то сеткой.
– Кто вы? – спросил Гамаш.
Голос его звучал спокойно, даже дружелюбно. Абсолютно нормальная ситуация.
Во враждебности