имели установку набирать как можно большее количество добровольцев. Враг все напирал и напирал. Чтобы сдержать его на подступах к Мурманску, город изыскивал все возможные резервы.
Раз в несколько минут в дверях появлялся одноногий и произносил одну и ту же фразу: «Ну, кто еще желает поскорее отправиться на тот свет?» Он специально при желающих записаться в Красную армию называл фронт «тем светом», при этом наблюдая за реакцией молодежи. Делал он это от отчаяния. Ведь он, калека, должен был протирать штаны в военкомате, а эти юнцы отправлялись на фронт, куда рвалась и его душа. Еще одним резоном стращать юношей был расчет на то, что кто-то, идущий на фронт за романтикой, задумается: а надо ли ему так спешить на тот свет? Досада Тихона многократно возросла, когда через полчаса его одноклассник Вася, обойдя несколько кабинетов, заявил, что его приняли и что завтра ему предписано явиться на сборный пункт с вещами. Тихон в расстроенных чувствах побрел домой.
Семья Маркиных, состоявшая теперь лишь из матери и сына, жила в комнате большой коммунальной квартиры неподалеку от порта. Отец, как и многие другие мужчины в Мурманске, был рыбаком. Тихону было десять лет, когда он погиб в море, после чего мама вышла замуж за другого мужчину. Отчим Тихона тоже был рыбаком и принял его с сестрой, как родных детей. С началом войны отчима забрали на фронт. Известно было только, что он воюет где-то под Ленинградом, но вот уже полгода от него не было никаких вестей. Младшую сестру Тихона, как и большинство мурманских детей, вывезли в эвакуацию, и теперь они с мамой остались вдвоем. Юноша прилежно учился в школе, налегая на точные науки, и занимался в секции беговых лыж. Он был физически крепким и много времени проводил на свежем воздухе. Семья Маркиных была религиозной, насколько это было возможно в советском Мурманске. Религиозные обряды совершать было нельзя, но Тихону и его младшей сестре мама Евдокия Семеновна привила самое главное – искреннюю веру в Бога.
Мама работала в хозяйственном отделе гидрометслужбы Северного флота и получала пайку хлеба как вольнонаемный сотрудник. Тихону после окончания школы полагалась лишь пайка иждивенца. Еды в семье не хватало. Видя, как маме тяжело, сын помогал ей, осенью собирал грибы, а летом пытался ловить рыбу. Спасало то, что моряки в порту помнили отца Тихона и знали его отчима, так что иногда семье перепадала рыба и от них. Мама не раз подмечала, что Тихон характером был очень похож на своего отца в юные годы. То же упрямство и тот же юношеский максимализм, не желавший мириться с полумерами. Она знала о настроениях сына и очень переживала, что он, такой юный, может попасть на фронт.
Вернувшись домой, весь остаток дня Тихон негодовал. Он не мог поделиться переживаниями с мамой, от которой скрывал свои замыслы уйти на фронт, поэтому нервно расхаживал по комнате.
– Да кто он такой? Как он смеет? – рассуждал юноша вслух. – Когда, наконец, все уже поймут, что я взрослый?
Тихон расхаживал по комнате, пока не остановился перед зеркалом. Массивное зеркало