все свои марсианские сказки. Сделать из них Марсианские хроники?
– Господи, – прошептал я, – это же «Уйансбург, Огайо».
– Что? – переспросил Уолтер Брэдбери.
На следующее утро я отправил ему план «Хроник» и заодно идею «Человека в картинках». Домой я вернулся на поезде, с чеком на полторы тысячи долларов, который позволил мне заплатить за жилье (тридцать долларов в месяц) за два года вперед и обзавестись первой дочерью.
«Марсианские хроники» были опубликованы поздней весной 1950 года. Их почти не заметили. Разве что Кристофер Ишервуд увенчал меня лавровым венком и познакомил меня с Олдосом Хаксли, который за чаем наклонился ко мне и сказал:
– Вы хоть понимаете, кто вы?
«Не говорите мне, что я делаю, – подумал я, – знать этого не хочу».
– Вы поэт, – заявил Хаксли.
– Проклятье, – отозвался я.
– Да нет, благословение.
Истинное, генетическое благословение.
И именно оно легло в основу этой книги.
Можно ли здесь проследить кровавый след Шервуда Андерсона? Нет. Он уже давно растворился и переварился у меня внутри. «Уайнсбург, Огайо» немного виден в другом моем сборнике рассказов, который притворяется романом, – в «Вине из одуванчиков». Но это вовсе не точная копия. Гротескные фигуры Андерсона похожи на горгулий на городских крышах, я же пишу о колли, старых девах, купающихся в фонтанах, мальчике, который излишне чувствителен по отношению к трамвайным вагонам, утраченных друзьях и полковниках времен Гражданской войны, утонувших во времени или допившихся до потери памяти. Единственные горгульи на Марсе – это марсиане, замаскировавшиеся под моих родственников из Гринтауна и прячущиеся от наказания.
Шервуд Андерсон, наверное, не знал, как правильно пользоваться огненными фонариками, которые принято запускать на День независимости. Я поджигал и запускал их на Марсе и в Гринтауне, и они тихо и мирно сгорали в обеих книгах, давая совсем немного света – только чтобы читать можно было.
Примерно восемнадцать лет назад «Марсианские хроники» ставили в театре на Уилшир-бульваре. В шести кварталах к западу, в Музее искусств округа Лос-Анджелес, открывали выставку сокровищ Тутанхамона, путешествовавших тогда по миру. Я бегал между Тутанхамоном и театром и удивлялся все сильнее.
– Господи, – говорил я, глядя на золотую маску Тутанхамона, – это же Марс.
– Господи, – говорил я, глядя на своих марсиан на сцене, – это же Египет, населенный призраками Тутанхамона.
Вот так старые мифы в моей голове сделались новыми, а новые мифы были запеленуты в папирус и закрыты сияющими масками.
Сам того не зная, все это время я был потомком Тутанхамона, я писал иероглифы Краcной земли и искал будущее в занесенном песками прошлом.
Учитывая все вышесказанное, почему «Марсианские хроники» регулярно называют научной фантастикой? Это же не она. Только один рассказ во всей книге, «Будет ласковый дождь»,