Иван, – ты неплохо устроился в этой жизни… удобно, но всегда будет какой-то запашок, камушек в туфле. И давай – привыкай к боли. Так нужно, чтобы сорвать куш удовольствий. Так обычно, что и не замечаешь его. Как привычка курить. Мы все курильщики жизни. Покашливаем, поташниваем, но всё равно любим это занятие – жить.
А ещё, – подумал Иван, – нужно обязательно прочесть «Закат Европы».
4. Калькутта
До Эвереста из центральной части Индии, где находится Варанаси, можно добраться двумя путями. Пару дней до Дели, оттуда рейсом в Катманду. Или через Калькутту на перекладных.
Вот что о Калькутте пишет американский романист Дэн Симмонс: «до Калькутты я участвовал в маршах мира против ядерного оружия. Теперь я грежу о ядерном грибе, поднимающемся над неким городом».
После таких выпадов модного писателя Ивану было очень трудно не захотеть туда поехать. А поскольку путь к заветной горе проходит совсем недалеко от смрадных подолов Кали, он пересел на AC-bus4, который следовал в бывшую столицу колониальной Индии.
Ещё одна выдержка из Симмонса: «Захватив Карфаген, римляне истребили мужчин, продали в рабство женщин и детей, разрушили громадные сооружения, раздробили камни, сожгли развалины, усыпали солью землю, чтобы ничто более не произрастало на том месте. Для Калькутты этого недостаточно. Калькутта должна быть стёрта».
Читая эти строки в автобусе, Иван изнывал от желания скорее увидеть сей несбывшийся Содом. Согласитесь – если столько ненависти вкладывать в строки о каком-то человеке, личность его приобретёт просто мифическое величие. А что уж говорить про целый город!
Бронь рейса из Калькутты в Катманду была готова, и оставался целый день для осмотра города. Автобус прибывал в Калькутту рано утром, а рейс был ночью.
За окном потянулись скелеты амбаров, мёртвая зона. В дыму дрожал горизонт серых полей. Иван рукавом стирал чёрную патоку со стёкол солнцезащитных очков – в салоне было слишком светло, чтобы спать без них. На рукаве остались маслянистые пятна.
Автобус простоял час на безымянной станции. В дверях появился безногий нищий, и наполнил салон запахом пачули и мертвечины. Водитель не препятствовал, и безразлично поедал с пальмового листа рис. Нищего сопровождала девочка лет семи. Она встретилась с Иваном взглядом и беззубо ему улыбнулась. Здравствуй, Калькутта!
Или это приснилось ему? Когда автобус растаял в рёве забитых улиц. Ночная тьма ещё не сошла, и в ней чёрное море голов расходилось под напором гудка, и бессильно возносились тощие руки, грязные тряпки и посохи. Поток, пронёсший человека с юга на север семьсот километров, вмиг захлебнулся в болоте. Это серые заплёванные скважины, это лианы, стянувшие викторианские дворцы, окна сажи и трубы пустого мёртвого ветра.
С каким-то восторгом отвращения вглядывался он в задымлённые переулки, где всю ночь гремела музыка и коптились на верёвках разноцветные сари. Над разводами ржавчины,